Ты знала

Она запечатлела на лысой голове куклы слюнявый поцелуй. Никогда не видела, чтобы наша дочь с такой нежностью относилась к кому-то кроме тебя. Впрочем, от комментариев я воздержалась, дабы не давать твоей маме лишний повод тобой гордиться.

– Вот умница.

Комнату наполнил аромат печеной рыбы. Ты ушел с отцом на хоккей. Твои родители приехали на три дня и поселились в отеле. У нас тут не разместиться, сказала я, хотя мы специально для них купили раскладной диван. Я слишком уставала, хотя Вайолет стала лучше спать. Мои нервы до сих пор были на пределе, так что три дня с твоей мамой стали бы для меня непреодолимым испытанием. Я испытывала к ней сложные чувства. Мне отчаянно требовалась помощь, но меня бесило, что она создала у тебя иллюзию, будто быть матерью – проще простого.

– Как наша малышка ходит в ясли?

– Хорошо. Кажется, ей нравятся воспитательницы. Всего за пару недель многому научилась.

Твоя мама подлила мне вина и наклонилась поцеловать Вайолет.

– А ты?

– Я?

– Наслаждаешься свободным временем?

Она двадцать лет просидела дома, заботясь о тебе и твоей сестре. Пекла пироги, заседала в родительском комитете, своими руками сшила каждую подушку, штору, салфетку и душевую занавеску. Все эти годы она носила одну и ту же прическу – светлое каре, запечатленное на семейных фотографиях в золоченых рамках, висящих в холле вашего дома.

– Я больше пишу. Стараюсь наверстывать упущенное.

– Должно быть, часы считаешь до окончания дня. Я всегда маялась, пока дети в школе. Вроде бы мечтаешь о тишине и покое, но все равно только о них и думаешь. – Она мечтательно улыбнулась, нарезая укроп. – По-моему, Фокс просто обожает Вайолет. Я всегда знала, что из него выйдет прекрасный отец.

Вайолет треснула по плите венчиком, держа куклу за ногу.

– Он… просто замечательный отец. – Твоя мама хотела услышать от меня эти слова, и я произнесла их, не покривив душой.

Она улыбнулась и принялась снимать цедру с лимона. Я попыталась взять Вайолет на руки, но та отшатнулась. Стало ясно: сейчас начнется. У меня внутри все перевернулось. Девочка рухнула на кафельный пол и разревелась.

– Пойдем, моя радость, пора купаться. – Мне не хотелось воевать с ней при твоей матери. Я подхватила визжащую Вайолет, затащила в ванную, закрыла дверь и включила воду.

Через несколько минут твоя мама постучалась и громко спросила, перекрикивая вопли:

– Тебе помочь?

– Капризничает. Устала.

Но она все равно вошла. К тому времени я промокла с головы до ног, а Вайолет вся побагровела от злости. Крепко держа ее выше локтя, я смыла шампунь у нее с волос. Когда я вытащила ее из ванны, она едва дышала от крика. Твоя мама молча передала мне полотенце.

– Давай я ее возьму.

– Все в порядке. – Вайолет цапнула меня зубами за щеку. Я взвыла сквозь зубы и попыталась отвернуться. Твоя мама ахнула, кое-как заставила Вайолет разжать челюсти и наконец забрала ее у меня. «О господи», – только и смогла пробормотать она.

Я посмотрела в зеркало на отметины, пустила холодную воду и приложила к щеке мокрое полотенце.

Мне ни разу не доводилось испытывать такого унижения. В зеркале отражалось лицо твоей матери; на нем был написан ужас.

Вайолет наконец перестала орать. Тихо хныкая, она переводила дух на руках у бабушки, прижималась к ней в поисках утешения, словно только что вырвалась из хватки палача.

– Извините, – пробормотала я, ни к кому не обращаясь.

– Давай, ты присмотришь за рыбой, а я надену малышке пижаму, ладно?

– Нет, не нужно. – Я взяла Вайолет, расстроенная, но преисполненная решимости довести дело до конца, однако она снова завопила. Щеки у твоей матери пылали. Я вернула ей Вайолет и отвернулась к раковине. Твоя мама, ласково воркуя, совсем как ты, понесла нашу дочь в детскую, а я плакала под шум воды из-под крана.

– Спасибо за ужин, Хелен. Очень вкусно.

– Не стоит благодарности.

– Извините за безобразную сцену.

– Милая, не нужно извиняться. Наверное, малышка просто устала. Она достаточно спит?

– Видимо, нет. – На самом деле Вайолет спала вполне достаточно. Мы с твоей мамой делали вид, что все не так уж плохо и ее поведению есть логичное объяснение. Так было принято в вашей семье, а я умела подстраиваться. – Наверное, сейчас у нее период любви к папе.

– Трудно ее в этом упрекнуть. – Твоя мать подмигнула и забрала тарелки. – Тебе с ним очень повезло.

А ему разве со мной не повезло?

– Дальше будет легче, – доверительно шепнула она, наливая мне еще вина.

Я кивнула. На глаза навернулись слезы. Твоя мама помолчала, а когда заговорила, ее голос зазвучал гораздо мягче, словно она смирилась с тем, что ситуация гораздо хуже, чем ей хотелось думать.

– Послушай, Блайт, никто не говорит, что быть матерью легко. Особенно если ребенок не такой, каким ты его представляла, или не такой, как… – Твоя мама поджала тонкие бледно-розовые губы. Она не посмела упомянуть о моей матери. – Но ты должна справиться. Ради всеобщего блага. Это твой долг.

Вернувшись домой, ты первым делом спросил, как Вайолет. Как там моя девочка? Тебе грело душу, что твоя мать проводит время с внучкой.