Тысяча девятьсот восемьдесят пятый

Ни секунды не сомневаясь в необходимости предстоящего действия, Эрик беззвучно закрыл дверь лифта и на цыпочках спустился на два этажа. Отовсюду, как во сне, раздавались угрожающие шумы и шорохи — пробивавшиеся сквозь стены голоса, музыка, детские крики … За надежно запертыми дверями квартир люди накрывали праздничные столы, раскладывали по пакетам новогодние подарки, ждали гостей. Звуки живущего своей жизнью двенадцатиэтажного дома казались сейчас особенно пугающими — но не исходившей от них угрозой, а равнодушной безразличностью серой громады к тому, что не охвачено сферой ее микроскопических интересов. Дверь бывшей квартиры Эрика была опечатана — он приложил к ней ухо, но не услыхал ничего. Проведя кончиками пальцев сверху по дверной раме, он достал (очевидно, не найденный при обыске) запасной ключ и вставил его в замочную скважину. Потом спохватился — вытащил из внутреннего кармана пистолет и навернул на него глушитель. С почти неслышным, но все же оглушающим, щелчком он отпер дверь (бумажные полоски печатей лопнули и заколебались на сквозняке) и вошел в квартиру. Чувство неопределенной угрозы сдавливало его грудь, затрудняя дыхание.

Посреди передней валялась опрокинутая тумбочка. Пол усеивали осколки разбитого стенного зеркала. Эрик поставил замок на собачку, затворил дверь, сунул ключ в карман и переложил пистолет в правую руку. «Кот!» — шепотом позвал он в сторону двери в спальню. Ответом была тишина. «Кот!» — шепотом позвал он в сторону кухонной двери. Ответом была тишина.

Неслышно ступая меж осколков стекла, Эрик прошел на кухню. Где-то бесконечно далеко, то ли на пятом, то ли на седьмом этаже, раздался неопределенный шум. Ароматы разорения и насилия органично вплетались в уютные запахи бывшего жилища.

Кухонный стол был разломан на несколько частей. Осколки посуды усеивали пол. От дыры, зиявшей в центре раковины для мытья посуды, разбегалась паутинка трещин. Кота нигде видно не было.

Эрик попятился, повернулся на месте, осторожными шагами пересек переднюю и встал на пороге темного проема, ведущего в спальню. Какие-то объекты (обломки мебели?… обрывки постельного белья?…) светлели впереди. Темнота означала, что шторы были задернуты. Эрик щелкнул выключателем — безрезультатно … видимо, доблестные гигиенисты при обыске разбили лампочку. Он вдруг почувствовал тошноту и слабость, черный мир поплыл вокруг головы по часовой стрелке — безумие, душившее его приступами весь день, вернулось в виде физической немочи. Он снял шапку, отер со лба испарину и шагнул в темноту … еще один шаг … еще один … еще … Что-то мягкое (кусок материи?) прицепилось к его каблуку и несколько шагов волочилось следом — пока он не поднял ногу и не потряс ею в воздухе. Где-то далеко проплывали угловатые контуры мебели.

«Стой. — раздался справа-позади негромкий голос. — Стой на месте. Пистолет брось на пол.»

Эрик прирос к месту, где стоял.