Тысяча эпох. Искупление

– Пройдешь до самого конца до ограждения, – сказал он. – Передвигайся как можно быстрее и не попадись никому. Там будут ворота. Сможешь перелезть?

– Думаю, да, – неуверенно сказала А-Су.

– Хорошо.

Ван Цин объяснил ей, где они с Лун Анем оставили машину. Не дослушав новый поток ее извинений, он выпихнул ее за дверь и, удостоверившись, что она побежала в правильном направлении, поспешил вернуться в коридор…

И столкнулся в дверях с Го Пином.

– Добрый вечер, – процедил тот.

Ван Цин успел только отступить на шаг назад, когда Го Пин набросился на него, повалив на пол. Камера, которую он держал в руке, отлетела в сторону, стукнувшись корпусом о ножку журнального столика.

– Решил вмешаться в мои дела?! – брызгал слюной Го Пин, пытаясь ударить Ван Цина по лицу, но попадая только по рукам. – Я убью тебя, и об этом никто не узнает! Даже тела не останется! Твоя поганая семья тебя по кускам искать будет!

– Пошел ты! – прошипел Ван Цин, пиная его коленом в живот.

За всеми этими событиями он забыл, насколько сильно ненавидел этого ублюдка. За синяки на теле А-Юна. За обманутых людей, которых Го Пин принимал за глупую свору, готовую броситься за костью даже в пропасть. За запуганную А-Су, вынужденную врать на камеру и давиться слезами и ложью. За сожженную площадку для стрельбы из лука в «Тысяче эпох». За сорванный эксперимент сестры. За себя, в конце концов.

Извернувшись, Ван Цин со всей силы ударил Го Пина по носу. Тот завопил, но так и не перестал наваливаться на него всем весом. На щеку попала его кровь. У Ван Цина болел затылок, которым он приложился об пол, когда падал, но это было ничто по сравнению с яростью, все сильнее разгоравшейся внутри.

Го Пин неожиданно отпустил его и вскочил на ноги, вытирая рукавом красной рубашки кровь под носом. Ван Цин поднялся следом, наблюдая за каждым его движением. Дверь вдруг распахнулась, и он увидел на пороге Лун Аня, которого мгновенно узнал даже в полумраке и в медицинской форме «Дома Солнца». У него за спиной стояли двое охранников.

Воспользовавшись заминкой, Го Пин бросился к Ван Цину. Раздался щелчок. Волосы на затылке больно дернуло, а горло обожгло болью.

Ван Цин заметил, как вздрогнул всем телом Лун Ань.

– Закройте двери, – скомандовал Го Пин.

Охранники послушались, и свет из коридора отрезало, оставляя их в приглушенной темноте. Лун Аня заставили сделать несколько шагов к центру зала и придержали за плечи. Ван Цин сразу выхватил взглядом оружие на поясах обоих мужчин.

– Знакомые все лица, – протянул над ухом Го Пин, сильнее прижимая нож к его горлу. – И что же мне с вами делать?

– Тебе подсказать? – спросил Ван Цин, сглотнув. От движения кадыка кожу еще сильнее защипало. Ублюдок неглубоко порезал его лезвием. – У тебя есть я, чего тебе еще надо?

Лун Ань не сводил глаз с Го Пина. Ван Цин встретил его ледяной взгляд.

– Отпусти его, – сказал он.

– Ха, ну конечно! – почти взвизгнул Го Пин. – Камеру! Отдай мне записи из подвала! Думали, сможете вот так просто уйти?

Лун Ань поднял руку с зажатой в пальцах маленькой камерой.

– Все здесь, – спокойно произнес он. – Сначала отпусти Ван Цина.

– Лун Ань… – начал говорить Ван Цин, но Го Пин снова надавил на лезвие, заставляя замолчать.

– Какой ты послушный! – самодовольно хмыкнул он. – Только этого мало. Где мальчишка? Я знаю, он у вас!

Ван Цин дернулся, несмотря на врезающийся в кожу нож.

– Да я даже после смерти тебя в покое не оставлю, урод! – сказал он. – До А-Юна ты и через мой труп не доберешься.

– Это мы еще посмотрим! – взревел Го Пин. Шею пронзила острая боль. Ван Цин почувствовал, как к вороту скатилась теплая капля.

– Ван Цин, – Лун Ань шире распахнул глаза.

– Камеру! – скомандовал Го Пин.

Ван Цин проследил взглядом, как Лун Ань передает камеру одному из сотрудников охраны. Этот парень был моложе, чем другие охранники больницы, которых ему уже довелось увидеть. На его голове был черный берет, и из-за этого его лицо казалось еще более юным.

– И поднимите вон там! – Ван Цин почувствовал, как Го Пин мотнул головой, скорее всего имея в виду его собственную камеру, которая лежала под журнальным столиком.

– Я сам, – сказал юноша, забравший записи Лун Аня, когда второй мужчина собирался выполнить приказ.

Он обошел Го Пина, и Ван Цин не мог больше его видеть, потому что ему приходилось держать голову прямо.

Лун Ань стоял на месте, сжав руки в кулаки. Ван Цин и рад был бы это отрицать, но ему было страшно. Наверное, впервые в жизни настолько. Он вспомнил, почему изначально стремился работать один. В какие бы опасности он ни ввязывался, куда бы ни лез ради материала, это касалось только его одного. В этот раз вокруг было слишком много людей, которые были ему не безразличны.

– А теперь… – начал Го Пин, но осекся.

Ван Цин нахмурился, когда услышал щелчок.

– А теперь, господин Го, вы отпускаете господина Вана, и мы поговорим немного о другом, – раздался голос охранника, который пару мгновений назад пошел поднимать с пола его камеру.

Рука Го Пина задрожала, а потом прикосновение лезвия к коже исчезло.