Тысяча эпох. Искупление

Фа Линь как раз решился сделать глоток. Он не любил зеленый чай за горечь, но этот был мягким и приятно обволакивал горло. На языке остался немного пряный привкус розмарина. А он думал, что его используют только в качестве приправы к стейкам.

– М… Неплохо, – сказал Фа Линь, отставив кружку на край стола. – Ну а ты? – он посмотрел на Го Юна. – Уже поздно, спи давай.

Мальчик, словно только и ждал, когда он к нему обратится, обнял его ногу и прижался пухлой щечкой к колену.

– А Линь-гэгэ не сердится?

Фа Линь поморщился и слегка пошевелил ногой, слыша, как тихо смеется Минако.

– Нет, на тебя не сержусь. Только отпусти меня! А вот твоих «братиков» я бы с удовольствием придушил голыми руками!

Все в «Тысяче эпох» и в семье знали о сложном характере Фа Линя и привыкли к его несдержанности. На друзей у него времени не было, да и на то, чтобы как-то подбирать слова, тоже. Однако Го Юн к такому явно оказался не готов. Он отпрянул и широко распахнул глаза.

Фа Линь с досадой увидел, что они уже начинают блестеть от слез.

На помощь снова пришла Минако. Она быстро обогнула стол и обняла мальчика, присев перед ним на корточки.

– Ну-ну, А-Юн. Фа Линь просто устал. С Ван Цином и Лун Анем все будет хорошо.

– А они… еще придут? – всхлипнув, спросил Го Юн. У него смешно покраснел нос.

Минако подняла вопросительный взгляд на Фа Линя, который уже принялся снова пить чай.

– Что? А я откуда знаю, придут они или нет? – взорвался он. Честно признаться, было огромное желание не пускать на территорию обоих, а Ван Цина – еще и в свою квартиру. Сменит замки и ключи отнимет, чтобы наверняка. Лицо Го Юна еще больше скривилось. Фа Линь закатил глаза и со стоном добавил: – Да придут, не реви! Куда они денутся, чтоб их… Иди спать!

Го Юн часто закивал. Минако, вытянув губы трубочкой, стерла слезы с его щек и повернулась к Фа Линю.

– Вам тоже пора спать. Лучше возьмите такси, вам нельзя за руль, вы устали.

Он отмахнулся и отпил еще чаю. Кружка уже опустела больше чем наполовину.

– Не в первый раз.

– Может, вас подвезти? Мы живем на соседних улицах.

Фа Линь поперхнулся.

– Откуда ты знаешь, где я живу?

Минако усмехнулась, прижав к себе сонно моргающего Го Юна. Мальчик ухватился ручкой за ее туго заплетенную косу.

– Вы каждое утро покупаете кофе в кофейне «Лотос». Она находится в моем доме. Там работает моя мама. Это, кстати, оттуда, – девушка кивком указала на кружку в руке Фа Линя.

– Оу.

– Оставьте себе. Это подарок. Я уложу А-Юна и буду ждать вас на парковке.

Фа Линь подавил зевок и кивнул. У него не было сил даже на то, чтобы спорить с ней. Чем раньше он окажется дома и рухнет в постель, тем лучше. Утром закажет такси.

Минако подхватила Го Юна на руки и направилась к двери.

– Эй, – окликнул ее Фа Линь. – Как я тебя там найду? Машина-то какая?

Девушка с улыбкой обернулась через плечо.

– Уже почти полночь. Там остались только ваша и моя.

* * *

Ван Цин никогда не уделял должного внимания этническим инструментам. Во времена обучения в университете он играл разве что на гитаре, и то только на студенческих сборищах и вечеринках. Никогда – профессионально. Все хвалили его голос и то, как легко у него получается учиться чему-то новому, но на этом все и заканчивалось.

Наверное, зря. Едва Лун Ань поднес к губам бамбуковую флейту, из мира исчезли все шумы и краски, оставив лишь легкие, уносящиеся куда-то вверх звуки. Ноты были похожи на мазки кисти, под которой рождался разноцветный рисунок. Движение за движением, перелив за переливом.

У Лун Аня были прикрыты глаза, а его пальцы плавно порхали над деревянным корпусом флейты, накрывая то одно, то другое отверстие. Ван Цин любил музыку, но никогда еще она не завораживала его настолько. Появлялось ощущение, что он стоит в чистом поле, где только трава и мелкие летние цветы насколько хватает глаз под пронзительной синевой неба.

Когда мелодия закончилась, а Лун Ань посмотрел на него, Ван Цин даже не сразу пришел в себя. Он несколько раз моргнул, забыв, что у него в руках тоже была флейта.

– Ох, Лун Ань, что это за композиция? – спросил он.

– «Скорбь разлуки», – Лун Ань приблизил флейту к лицу снова. – Следи, чтобы губы были достаточно растянуты. Поток воздуха должен быть острым, чтобы получился звук. Ван Цин?..

Ван Цин помотал головой, прогоняя наваждение. Мелодия уже больше не звучала, но павильон словно сохранил ее эхо, звеневшее где-то в темных углах на высоте.

– Извини, – сказал он и поставил руки так, как показывал Лун Ань до этого. – Я задумался.

До назначенной медитации оставалось еще два дня. Юйлань удалось немного остудить пыл Куан Ли и уговорить ее не торопиться с их совместным экспериментом с видениями. Вместо этого у Лун Аня и Ван Цина появились свободные дни. Ван Цин планировал поснимать, а Лун Ань должен был заниматься своей диссертацией.

Ван Цин поднес к губам флейту, накрыв пальцами все игровые отверстия, и попробовал сыграть ноту. Получилось резко и пронзительно – даже в ушах зазвенело. Лун Ань едва заметно прищурил глаза. Это он так морщился. Ван Цин уже начал учиться считывать выражение его лица по малейшим изменениям.