Тысяча и одна минута. Том 4

Глядь Иоська, ан опять перед ним цыган не дай-промаха… и не пеш, а тоже на лошаденке вороной тащится. Диву-дался жид и испугался не много, однако опомнился и спрашивает: Ба! Урывай душа моя!.. Где ты это коня достал?

«Вот!.. Да что за диковинка коня добыть, тож как и тебе знакомый дал.»

– А чудное дело: точно такая лошаденка у Мокши осталася… Не у него ли ты взял Урывай, жизнь моя?»

«Вот тебе раз, будто кроме твоего Мокши ни у кого и лошадей не водится.»

– Да больно похожа на Мокшину.

«И человек на человека походит, а скот на скота и подавно; вот и ты небойсь на твоего Мокшу похож!»

– А разве ты видел его?

«Где видеть, я только так думаю.»

Приехали попутчики опять на постой, в какую-то деревнишку о двух дворах. Ночь на дворе.

– Урывай, сердце мое, как же нам? надо лошадей стеречь идти: вишь здесь место какое и двора вовсе нет, уведут пожалуй.

«Что же, стереги, коли охота есть, а мне стеречь нечего: моя лошадь черная, ее вор и с фонарем не скоро увидит в потьмах; а вот твоя пегая, так нет дива, коли к утру хвост покажет тебе.»

Подумал-подумал жид: правда и есть, а жалко покупной кляченки, продежурил всю ночь.

На другой день, едучи путем, Иоська опять поднялся на хитрости.

– А что, Урывай, душа моя, ведь моя лошаденка лучше твоей?

«Может быть» отвечал цыган.

– Ведь, вишь, продолжал Иоська, если пристегнешь, то и побежит?.. И стегну-таки свою кляченку, та и подалась шага два вперед.

«Да, хороша» прибавил цыган «резвая…»

– А что, Урывай, душа моя, не хочешь ли меняться? я не много придачи возьму.

«Что мне меняться, у меня и своя не дурна»

– Ну гдеж ей, гдеж твоей… смотри!. и начал кляченку опять стегать, та замотала головой и начала взбрыкивать, а жид приговаривал: вишь, вишь какая озартная!

«Да, бойкая» сказал цыган, смеясь про себя.

– Так давай, поменяемся; мне на твоей поездить охота берет.

«Пожалуй, сменяемся: давай мне придачи дукат.»

– А! тебе же давай?.. да ведь ты сам говоришь, что моя лучше твоей?

«Для тебя лучше, а для меня моя лучше кажется.»

Жид замолчал.

– А что же, Урывай, сердце мое, не хочешь меняться?

«От чегож не хотеть.»

– Так как же, что же ты мне дашь?

«Да дукат с тебя хочу.»

Жид опять замолчал.

– Л что же, Урывай, душа моя, так и не поменяемся?

«От чегож не поменяться.»

– Ну, тьпьфу! что про деньги говорить, давай так поменяемся?

«Давай дукат.»

Жид опять замолчал. Хорошо бы, думает он, так сменяться: лошадь его лучше моей, Мокша точно такую мне и за четыре дуката не отдавал… да к тому же бы цыгану пришло и стеречь по ночам.

– Так, Урывай, душа моя, ты меня я не потешишь?

«От чего же не потешить.»

– Ну, уступи же коня своего мне, а моего себе возьми.

«Изволь; давай дукат.»

Так и этак бился с цыганом жид, наконец уладился, сменял лошадь и придал цыгану карбованец.

Приехали в деревню, чуть не хуже первой. Пришло ночевать.

– Ну, – говорит, улыбаясь, хитрый жид, – теперь, Урывай, сердце мое, тебе коней стеречь: мой черный, его вор не увидит, а твой пегий, так его сейчас схапает.

«Ну, этого я не думаю, отвечал цыган: мой пегий, так его вор побоится взять: из окон увидят, как его поведет; а вот твоего, коли глазом не увидит, то найдет ощупью, да и уведет так, что и собаке невзапримету, не только человеку увидать.»

– Э, Урывай, душа моя, поддел же ты меня, Еврея честного.

«Что ж делать, я тебе говорил, что мне меняться охоты нет, ты сам приставал…. теперь знаешь-понимаешь, так и смекай: коли в карты играешь, так масть замечай!»

И пришло жидку опять продежурить ночь.

Едут на третий день, путь лежит к городу. Цыган уже и сам задумал расстаться с жидком хитрым Иоською: завтра, думает, базарный день, может сюда за нами следом катит, своего верного коня отыскивать, пусть же он без моей помощи найдет его у своего друга любезного Иоськи хитрого; а мне за добра-ума убраться в другую сторону… Так размышляя, уже хочет проститься с жидком, как вдруг тот прыг с лошади, схватил что-то с земи да и на седло опять…

«Чур вместе!» закричал цыган; «что ты честный Еврей нашел?.. давай, поделимся.»

– Урывай, душа моя, я один нашел, мне одному и следует.

«Нет брат, это не ладно, мы вместе ехали, покажи, что такое?»

– Да ничего там, пустошь, право дрянь, Урывай, сердце мое, не стоит и говорить про это.

«А, зверье какое-то,» сказал цыган объехавши но другую сторону Иоськиной лошади. «Покажи-ко сюда! Ба! заяц да лисица, только застреленные, видно охотник обронил… Ну, как хочешь честный Иоська, давай делить: мне же надо теперь ехать в другую сторону; я хотел-было уже так проститься с тобой, без магарыча, ан вот Бог нам находку послал.»

– А разве ты хочешь ехать от меня? спросил хитрый жид обрадовавшись.

«Да, надо разъехаться, делать нечего: мой путь лежит в другую сторону.»

– Ну, коли так, уже на прощаньи зайца возьми, Бог с тобой.

«Да чтож это за половинный дележ? заяц не стоит лисицы, дело известное.»

– Да Урывай, душа моя, как же нам иначе разделить, рассуди ж: ведь тут видишь два зверя и нас двое, так как же иначе?

«Да что долго толковать, давай опять бросать жеребий, вот и кончено.»

– Ты опять обманешь меня, Урывай, душа моя, право лучше зайца возьми!