Тысяча и одна минута. Том 4

– Каков?.. может вам в диковинку, а по мне так и говорит про него нечего.

«Да как же, говорят, город ведь вишь помещенье великое…»

– Экое диво, я и больше видал.

«А гдеж ты видал?»

– Вот, где видал!.. Да на картинах у барина такие ли города видывал?.. И с разными озерами, и со всякою животиною… а то ваш город эка невидаль!

«Однако же все подивился небойсь?..»

– Да чему дивиться там?.. Мне у барина показывали раз на стене такую штуку: бумага огромный лист, и на нем точно куры бродили – разные черточки… ан вишь на этом листе весь свет как на ладони стоит!.. Так уж после этого всякий город, какой он хочешь будь, дело не важное…

Домашние не стали перечить, знали что Мирона не переговоришь, если уже он уверяет в чем. Только вышел кто-то из избы, а после вернулся и спрашивает: «Мирон, гдеж лошадь-то? ее полно не украли ли?..»

– Конечно украли; да чтож за беда?

«Как, где украли?»

– В городе.

«Да как же украли, с ума чтоль ты сошел; ведь лошадь-то одна рублей тридцать стоила..»

– А хоть бы и сто, чтож делать, там на это не глядят, брат, там народ такой продувной, пожалуй шапку с тебя… да что шапку, голову сорвут, но спохватишься. Я однакож помучил воров не мало, чай у них рубаха вспотела у каждого, за мной ухаживавши.

«Как же это сталося, что лошадь-то украли у тебя?»

– Да так: стою я подле лошади, да поглядываю туда и сюда; вот пришел один мошенник… ходил-ходил около меня, так и сяк заговаривал, и мужичком называл… я думаю себе: нет, любезный, ты это воду мутишь, чтобы я дна не видал, подальше проваливай, не на дурака напал!.. Другой пришел то же с разговорами, точить мне балясы…. я и этого с тем же отпустил; насилу-насилу уж третий украл!..

Поругали домашние Мирона за его некошные хитрости, потужили о коне, да так и оставили: Мирон ладит, что не он виноват, вольно же на свете родиться мошенникам. Ну да, говорит, я не в большом накладе остался-таки.

Вынул Мирон находку и покупку свою, развернул, и прежде кочадык показывает…

– Это что?

«Кочадык» отвечают ему.

Мирон посмотрел еще немного – и впрямь кочедык; а он думал, что это и Бог весть что; думал, если его на тот базар отнесет, где съемцы купил, то ему за него бояра пригоршни денег дадут…. повертел – повертел Мирон его еще в руках и вымолвил: ну, качадык, это я знаю, что кочедык; я только вас хотел испытать, вы догадаетесь ли… Потом вынул вилку… А это что?

Видно и впрямь просты были домашние и вилки не видывали, посмотрели-посмотрели… «не знаем, говорят, «видно какое нибудь шило особенное…»

– Вот то-то, что не шило, сказал Мирон усмехался, а это вилкой зовут.

«Вилкой, а на что оно?..»

– На то, что вы глупы, не знаете!.. Вот на что: взял Мирон в руки вареную картофелину, насадил на вилку и в рот понес… Видите?.. Потом вынул съемцы: а это что?

Опять принялись домашние рассматривать…. «видно, говорят, на то, чтоб уголья брать…»

Мирон тешился-тешился над ними…. Эх, говорит, головы!.. это вот для чего… Дайте-ко огню; вот я для того добыл огарок, чтобы показать вам, на что эта железка устроена… смотрите сюда!..

Как разгорелся сальный огарок, Мирон снял с него светильню пальцами, вложил в съемцы и придавил рукой… это вот на что!.. ну, что теперь скажете? а?

«Да что сказать» молвил один смышленый парень: «если картофель можно руками есть, то, по-моему, его на железку насаживать не для чего, а кто не имеет свечей, а лучиной освещает избу, тому не надо таких снарядов иметь, какие при свечах требуются.»

Однако на Мирона эти слова не подействовали; до старости дожил, все умничал, хотя в город больше не ходил, однако как в городе жить, всегда людей учил.

XIII. Разная небывальщина

Жил-живал, топор на ногу надевал, топорищем подпоясывался, мешком подпирался, шел не спотыкался… Езжал на конях, по снегу в колымаге, по земле в санях; лавливал волков меж сизых облаков, шукивал журавлей по лесу… Видал зверин таких поганых, что гадко взглянуть: примерно, пасть волчья, а хвост как у лисы юлит: видал и таких, что и ноги имеют, и голова торчит посверх туловища, а не ходят как надо, чередом, все ужем вьются, или жабой ползают!.. Слыхивал, как лица учат курицу цыплят выводить, как волки сбираются дружно с овцами жить…

Я, признаться, я волкам веры не имел, а в частую их лавливал и шкурки снимал, да на базаре и морочил господ, продавал волчьи шкуры за соболиные; один такой барин, вот этот, что на запятках торчит позадь кузова, купил у меня их чуть не с полдюжины, да еще похваливал…