Тысяча И Одна Ночь

И они завернули юношу в его одежды и накинули на него шёлковый плащ и вышли к кораблю, и старец вышел позади них. И, увидав своего сына лежащим, он упал на землю и посыпал голову прахом и бил себя по лицу и вырвал себе бороду. И он подумал о смерти своего сына и заплакал ещё сильнее и лишился чувств, и тогда один из рабов поднялся и принёс кусок шёлковой материи, и старика положили на скамью и сели у него в головах, и все это время я был на дереве над их головой и смотрел, что происходит, и моё сердце поседело прежде, чем стала седою моя голова, из-за забот и печалей, перенесённых мною. И я произнёс:

«Велики блага тайные Аллаха,
Что скрыты от ума мужей разумных,
Как много дел тебе противны утром,
А вечером они приносят радость!

Как часто нам легко вслед за мученьем!

Так облегчи же грусть больного сердца!»

О госпожа моя, старец все был без сознания, пока не приблизился закат, а потом он очнулся, и, увидев своего сына, с которым случилось то, чего он боялся, он стал бить себя по липу и по голове и произнёс: «Разлукой с любимыми все сердце истерзано, И слезы из глаз моих струятся потоками.

Далеко желание ушло, о печаль моя,
Что ныне придумаю? Скажу что? Что сделаю?
О, если б не видел я ни разу возлюбленных!
Владыки мои, как быть? — Стеснились пути мои.

И как мне утешиться утехой, когда взыграл

Огонь страсти в душе моей и ярко пылает там?
О, если бы с ними я искал своей гибели!
Меж мною и ими связь, которой нельзя порвать.

Аллахом молю тебя, доносчик, помягче будь!

И пусть единение меж нами продлится век.
Как было прекрасно нам, когда единил нас дом
И жили в блаженстве мы четой неразлучною,
Пока не сразила нас стрела расставания.

А кто может вынести стрелу расставания?

Когда поразило те в любимом несчастие,
В едином во дни его, исполненном прелести,
Сказал я, а речь судьбы уж раньше промолвила:

«О, если б, дитя моё, не кончился жизни срок!

Каким бы путём тебя мне ветре гать немедленно?
Душой я бы выкупил тебя, если б приняли.
И если скажу — он солнце, — солнце заходит ведь.
А если скажу — луна, — луна ведь зашла уже.

О, грусть по тебе моя! О, горе от рока мне!

Нет жизни мне без тебя, так что ж развлечёт меня?
В тоске по тебе отец погиб твой; с тех пор как ты
Повергнут кончиною, стеснились пути мои.

И взоры завистников упали на пас в сей день.

Пусть тем же воздаётся им! Как скверны поступки их!»

Он издал крик, от которого дух его расстался с телом, и рабы закричали: «Увы, наш господин!» — и посыпали себе головы землёй и ещё сильнее заплакали. И они положили своего господина на корабле рядом с сыном и, распустив на судне паруса, скрылись с моих глаз, и тогда я слез с дерева и спустился в подземелье и стал думать о юноше. И я увидел некоторые из его вещей и произнёс такое стихотворение:

«Я таю в тоске, увидя слезы любимых,
На родине их потоками лью я слезы.
Прошу я того, кто с ними судил расстаться,
Чтоб мне даровал когда-нибудь он свидание».