Тысяча И Одна Ночь. Книга 5

"Мне нравится соловьиный голое, - так нежен он,
Как голос влюблённого, от страсти погибшего.
О, сжальтесь над любящими! Сколько ночей они
От страсти волнуются и горя и напастей,
Как будто бы из любви великой сотворены, -
Ни утра, ни сна им дет, от страсти и горести.
Когда потерял я ум, влюбившись, прикован был
К любимому страстью я, когда ж я прикован был,
Ток слез полился, как цепь, и молвил я: "Цепи слез
Длинней теперь сделались, и ими прикован я.
Далеко они, и грусть все больше, и нет уже
Сокровищ терпения; тоскою встревожен я.
Коль будет рок справедлив и снова сведёт меня
С любимым, и вновь покров Аллаха покроет нас.
Одежду свою сниму я, милый чтоб видеть мог,
Как тело изнурено разлукой моей вдали".

А окончив свои стихи, он подошёл к четвёртой клетке и увидел в ней соловья другой породы, и соловей застонал и защебетал при вида Унс-аль-Вуджуда, а тот, услышав его щебетанье, пролил слезы и произнёс такие стихи:

"Соловья прекрасный голос на заре
Любящих забыть заставит прелесть струп.
На любовь Унс-аль-Вуджуд вам сетует
И на страсть, что стёрла след его совсем.
Часто слышали мы песни, что могли
От восторга сталь и камень размягчить,
И под утро ветерок вам весть давал
О садах, где расцвели уже цветы.
И вдыхать и слышать рады были мы
Ветерок и птичек пенье на заре.
Но мы вспомнили покинувших друзей
И пролили слез потоки, точно дождь.
И в душе зарделись пламя и огонь,
Загорелись, как искры уголёк.
Помешал Аллах влюблённым получить
От любимых или близость, или взгляд.
У влюблённых, право, оправданья есть,
Проницательный один лишь знает их".

А окончив свои стихи, он прошёл немного и увидел прекрасную клетку, - не было клетки лучше её - и, приблизившись, он нашёл в ней лесного голубя (а это вяхирь, известный среди птиц), и голубь щебетал от страсти, а на шее у него было ожерелье из драгоценных камней, редкостно красивое. И Унс-аль-Вуджуд всмотрелся в голубя и увидел, что он сидит в клетке, потеряв разум и ошеломлённый, и, увидав его в таком состоянии, юноша пролил слезы и произнёс вот эти стихи:

"О лесной мой голубь, шлю тебе привет,
Всех влюблённых Другу, от людей любви.
Сам влюблён в газель я стройную давно,
Чьи глаза острее лезвия меча,
Сожжены любовью сердце и душа,
Худоба владеет телом и болезнь,
Сладость пищи уж запретна для меня,
Как запретно сна приятность мне узнать.
Утешенье и терпение ушли,
А любовь, тоска и горе - те со мной.
Как мне будет жизнь приятна после них,
Когда в них моё желанье, цель и дух?"

А когда Унс-аль-Вуджуд окончил свои стихи..."

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Триста семьдесят седьмая ночь

Когда же настала триста семьдесят седьмая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда Унс-аль-Вуджуд окончил свои стихи, лесной голубь пробудился от оцепенения и, услышав его слова, стал кричать и стонать и умножил щебетанье и стоны, так что едва не заговорил с напеве, и язык обстоятельств сказал за него такие стихи: