Тысяча И Одна Ночь. Книга 8

И вали потряс воротником и воскликнул: "Я не возьму на себя этой обязанности, после того как я повесил её на кресте и она сыграла штуку с этим бедуином, так что он её освободил и она повесила его на своё место и взяла его коня и одежду". - "Что же, мне обязать кого-нибудь, кроме тебя?" - спросил халиф. И вали сказал: "Обяжи Ахмеда-ад-Данафа: ему идёт каждый месяц тысяча динаров, и у Ахмеда-ад-Данафа приближённых сорок один человек, и каждый из них имеет в месяц сто динаров". - "О начальник Ахмед!" - сказал халиф). И Ахмед отвечал: "Я перед тобою, о повелитель правоверных!" И тогда халиф молвил: "Я обязываю тебя привести старуху". И Ахмед ответил: "Я ручаюсь, что приведу её!" И затем халиф задержал тех пятерых и бедуина у себя..."

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Шестьсот седьмая ночь

Когда же настала семьсот седьмая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда халиф обязал Ахмеда-адДанафа привести старуху, тот воскликнул: "Я отвечаю за неё, о повелитель правоверных!"

И затем он пришёл со своими приближёнными в казарму, и они стали говорить друг другу: "Как же мы её схватим и сколько в городе старух?"

И один из них, по имени Али-Катф-аль-Джамаль, сказал Ахмеду-ад-Данафу: "О чем это вы советуетесь с Хасаном-Шуманом? Разве Хасан-Шуман - великое дело?" И Хасан воскликнул: "О Али, как это ты унижаешь меня! Клянусь величайшим именем Аллаха, я не буду на этот раз вам товарищем!"

И он вышел сердитый, а Ахмед-ад-Данаф сказал: "О молодцы, каждый начальник пусть возьмёт десять человек и пойдёт в какой-нибудь квартал искать Далилу".

И Али-Катф-аль-Джамаль пошёл с десятью человеками, и всякий начальник сделал то же, и каждый отряд пошёл в какой-нибудь квартал; а прежде чем отправиться и разойтись, они сказали: "Наша встреча будет на такойто улице, в таком-то переулке".

И в городе разнеслась весть, что Ахмед-ад-Данаф обязался схватить Далилу-Хитрицу, и Зейнаб сказала: "О матушка, если ты ловкая, сыграй штуку с Ахмедом-адДанафом и его людьми". - "О дочка, я не боюсь никого, кроме Хасана-Шумана", - сказала Далила. И её дочь воскликнула: "Клянусь жизнью моих кудрей, я заберу для тебя одежду этих сорока и одного!"

И она поднялась и, надев одежду и покрывало, пришла к одному москательщику, у которого была комната г двумя дверями, поздоровалась с ним, дала ему динар и сказала: "Возьми этот динар в подарок за твою комнату и отдай мне её до конца дня". И москательщик дал ей ключи, и Зейнаб пошла и привезла ковры на осле ослятника, и устлала комнату, и положила под каждым портиком скатерть с кушаньем и, вином, и потом стала у двери с открытым лицом.

И вдруг подошёл Али-Катф-аль-Джамаль со своими людьми, и Зейнаб поцеловала ему руку, и Али увидел, что это красивая женщина, и полюбил её и спросил: "Чего ты хочешь?" - "Ты начальник Ахмед-ад-Данаф?" - спросила его Зейнаб. И Али сказал: "Нет, я один из его людей, и меня зовут Али-Катф-аль-Джамаль". - "Куда вы идёте?" - спросила Зейнаб. И Али ответил: "Мы ходим и ищем одну старуху обманщицу, которая взяла чужие вещи, и мы желаем её схватить. А ты кто такая и каково твоё дело?" - "Мой отец был виноторговцем в Мосуле, - ответила Зейнаб. - Он умер и оставил мне большие деньги, и я приехала в этот город, боясь судей. И я спросила людей, кто меня защитит, и мне сказали: "Не защитит тебя никто, кроме Ахмеда-адДанафа". - "Сегодня ты вступишь под его защиту", - сказали ей люди Али-Катф-аль-Джамаля. И Зейнаб сказала им: "Пожелайте залечить моё сердце, съев кусочек и выпив глоток воды".

И когда они согласились, Зейнаб ввела их в дом, и они поели и напились, и она подложила им в пищу банджа и одурманила их и сняла с них их вещи; и то же, что она сделала с ними, она сделала и с остальными.

А Ахмед-ад-Данаф ходил и искал Далилу, но не нашёл её и не увидел ни одного из своих приближённых. И он подошёл к той женщине, и Зейнаб поцеловала ему руку, и он увидел её и полюбил, и она спросила его: "Ты начальник Ахмед-ад-Данаф?" - "Да, а ты кто?" - спросил он. И Зейнаб ответила: "Я чужеземка из Мосула, и мой отец был виноторговцем, и умер, и оставил мне много денег, и я приехала с ними сюда, боясь судей. И я открыла эту винную лавку, и вали обложил меня налогом, и я хочу быть у тебя под защитой. А то, что берет вали, достойнее получать тебе". - "Не давай ему ничего, и добро тебе пожаловать!" - воскликнул Ахмед-ад-Данаф. И Зейнаб сказала ему: "Пожелай залечить моё сердце и поешь моего кушанья". И Ахмед-ад-Данаф вошёл и поел и выпил вина и упал навзничь от опьянения, и Зейнаб одурманила его банджем и забрала его одежду; и она нагрузила это все на коня бедуина и на осла ослятника, и разбудила Али-Катф-аль-Джамаля, и ушла.