Тысяча и одна ночь. В 12 томах

А утром Шаркан, сев на лошадь, выехал один к неприятельским рядам; и он увидел, что навстречу ему подвигается, отделившись от пятидесяти спешившихся воинов, всадник, который был не кто другой, как глава христиан. На плече его поверх кольчуги из плотно сомкнутых колец развевалась голубая атласная мантия, а в руке он держал обнаженный меч из индийской стали; и он сидел верхом на вороной лошади, на лбу у которой блестело, как звезда, белое пятно величиною с серебряную драхму. И лицо этого всадника отличалось детскою свежестью, а розовые щеки были нежны и покрыты пушком; и он был прекрасен, как луна, победоносно поднимающаяся на восточном горизонте.

Выехав на средину ристалища, молодой всадник обратился к Шаркану на арабском языке с чистейшим выговором и сказал ему:

— О Шаркан, о сын Омара аль-Немана, царящего над крепостями и городами, над замками и башнями, приготовься к борьбе, ибо она будет жестока! А поскольку ты являешься главою своих воинов, а я главою моих, то да будет теперь же между нами условлено, что тот из нас, кто победит в этой борьбе, овладеет воинами побежденного и будет признан их главою.

Однако Шаркан с сердцем, переполненным гневом, уже пустил своего скакуна на христианина, подобно разъяренному льву. И они налетели друг на друга, и схватились в геройской схватке, и осыпали друг друга ударами; и, глядя на них, можно было подумать, что это две горы столкнулись между собой или два моря шумно слились во внезапной встрече. И они не переставали биться с утра до черной ночи. Тогда они разошлись, и каждый вернулся к своим.

И Шаркан сказал своим товарищам:

— Никогда в жизни не встречал я подобного воина! Но что всего более поразительно в нем, так это то, что каждый раз, когда противник его находится в опасности, он не ранит его, а только слегка касается незащищенного места его тела своим копьем; я ничего не понимаю более во всем этом приключении. Нужно было бы желать, чтоб как можно больше наших воинов были одарены подобным бесстрашием!

На следующий день возобновилась такая же битва, но опять без всякого определенного исхода. На третий же день случилось следующее. Посреди боя прекрасный молодой христианин пустил свою лошадь вскачь и внезапно остановил ее, неловко дернув за поводья; тогда лошадь взвилась на дыбы, и молодой человек слетел с седла и упал на землю.

Тогда Шаркан соскочил с лошади и, подняв саблю, бросился на противника и хотел заколоть его. А прекрасный христианин закричал:

— Разве так поступают настоящие герои? И разве рыцарская честь позволяет поступать так с женщиной?

При этих словах Шаркан с удивлением посмотрел на молодого всадника и, хорошенько разглядев его, узнал царицу Абризу. Ибо это действительно была царица Абриза, та самая, с которой произошло его приключение в монастыре.

Тогда Шаркан бросил свою саблю и, простершись перед молодой женщиной, облобызал землю у ног ее и сказал ей:

— Но что же все это означает, царица?

И она сказала:

— Я хотела сама испытать тебя на поле битвы и увидеть степень твоего мужества и твоей доблести! И ты должен знать, что все мои воины, все сто воинов, сражавшиеся с твоими, — молодые девушки, целомудренные и преданные мне. Что же касается меня, то, если бы не моя лошадь, которая взвилась на дыбы, ты увидел бы еще и не такое, о Шаркан!

А Шаркан улыбнулся и ответил:

— Хвала Аллаху, Который свел нас, о царица Абриза, о владычица времен!

И царица сейчас же дала своим товаркам[25] приказ отступить и вернула Шаркану двадцать пленников одного за другим. И все преклонили перед ней колени и облобызали землю у ног ее. А Шаркан обернулся к прекрасным молодым девушкам и сказал им:

— Цари считали бы за честь иметь в своем распоряжении отряд таких героев, как вы!

Затем все снялись с места, и две сотни всадников направились к Багдаду, и шли таким образом целых шесть дней, и наконец увидели сверкавшие вдали прославленные минареты Города мира.

Дойдя до этого места своего повествования, Шахерезада увидела, что занимается утро, и скромно умолкла.

А когда наступила

ПЯТЬДЕСЯТ ПЕРВАЯ НОЧЬ,

она сказала:

Минареты Города мира наконец засверкали вдали, и тогда Шаркан попросил царицу Абризу и ее товарок снять военные доспехи и надеть настоящие женские греческие одежды. И они сделали это. Затем он отправил в Багдад нескольких своих товарищей, чтобы, опередив его, они известили о прибытии его и царицы Абризы отца его, Омара аль-Немана, который выслал бы им навстречу роскошный кортеж. Затем, к вечеру, все они спешились, разбили на ночь палатки и заснули до утра глубоким сном.

А на рассвете Шаркан и всадники его и царица Абриза со своими воинственными девственницами снова сели на своих коней и направили путь к городу. И навстречу им выехал из города великий визирь Дандан со свитой в тысячу всадников; и, приблизившись к молодой девушке и к Шаркану, он облобызал перед ними землю; затем все они вместе вступили в город.