Тысяча и одна ночь. В 12 томах

— Описать ее, о госпожа моя, — значит умереть от бессилия, потому что нет слов, способных выразить все ее совершенства. Но я хочу дать тебе о ней приблизительное понятие. Лицо у нее, о госпожа моя, бело, как благословенный день, стан ее так тонок, что солнце не может отбросить от него тени на землю; волосы ее черны и длинны и лежат на спине, как ночь над днем; груди ее прорывают самые плотные ткани; язык ее подобен языку пчелы; слюна ее подобна воде источника Сальсабиль[49]; глаза ее светятся, как вода источника Каусар[50], она гибка, как ветвь жасмина; зубы похожи на градины; у нее родимое пятнышко на правой щеке, а под пупком — желание; рот как сердолик, который освобождает от чаши и кувшина; щеки похожи на анемоны из Нумана[51]; живот как огромный и белый мраморный чан; круп ее тверже и крепче купола ирамской башни, бедра ее упруги, ослепительны, совершенной формы, и они такие же сладкие, как дни встречи после горькой разлуки, а между ними восседает трон халифата, святилище покоя и опьянения, о котором сказал поэт:

Мое название, желаний стольких плод,
Есть результат сложения двух букв:
Пять на четыре, шесть на десять —
И вот она пред вашими очами![52]

И, сказав все это, Гассан не в силах был сдержать слез и заплакал. А потом воскликнул:

— Мучение мое, о Сияние, так же горько, как мучение дервиша, потерявшего свою чашку, или как страдание пилигрима от раны в пятку, или боль человека, у которого отрезаны руки и ноги!

Когда старая амазонка услышала все это, она опустила голову, погрузившись в глубокое раздумье, а потом сказала Гассану:

— Какое несчастие, о Гассан! Ты губишь себя и меня губишь вместе с собой! Дело в том, что только что описанная тобою молодая женщина, несомненно, одна из семи дочерей нашего могущественного царя. Безумна твоя отвага, и ты напрасно льстишь себя надеждой. Между тобой и ей такое же расстояние, как между небом и землей. И если ты будешь упорствовать в своем намерении, то готовишь себе неминуемую гибель! Выслушай же меня, Гассан! Откажись от своего дерзкого плана и не подвергай опасности жизнь свою!

На этом месте своего рассказа Шахерезада заметила, что наступает утро, и скромно умолкла.

А когда наступила

ШЕСТЬСОТ ВОСЬМАЯ НОЧЬ,

она продолжила:

Послушай меня, Гассан! Откажись от своего дерзкого плана и не подвергай опасности жизнь свою!

Эти слова старухи так потрясли Гассана, что с ним сделался обморок; а когда он пришел в себя, то так много плакал, что вся одежда его была смочена слезами; и с беспредельным отчаянием воскликнул он:

— Так, значит, о благодетельная тетка моя, мне нужно возвратиться ни с чем, после того как я пришел из таких далеких краев?! И уйти в ту минуту, когда я уже приблизился к цели?! После твоих уверений могу ли я сомневаться в успехе моего предприятия и в силе твоего могущества?! Не ты ли начальствуешь над войсками одного из семи островов Вак-Вак и можешь преодолевать всякие затруднения этого рода?

Она же отвечала:

— Конечно, сын мой, я многое могу сделать со своим войском и имею большое влияние на каждую из амазонок, его составляющих. Поэтому, чтобы отклонить тебя от будущего предприятия твоего, я хочу, чтобы ты выбрал из этих молодых воительниц ту, которая тебе более всего нравится, я отдам тебе ее взамен супруги твоей. А затем ты вернешься с ней на родину, и тебя не постигнет там месть нашего царя. Иначе и моя, и твоя гибель неминуемы.

Но Гассан ответил на этот совет старухи лишь новыми слезами и новыми рыданиями. Старуха же, донельзя растроганная его горем, сказала ему:

— Аллах над тобою, о Гассан! Что же ты хочешь, чтобы я сделала для тебя? Уже и теперь, если узнают, что я допустила тебя высадиться на наши острова, мне не сносить головы. И если узнают когда-нибудь, что я показала тебе своих девственных воительниц, которых никогда ни один мужской глаз не видел и к которым не прикасалась рука мужчины, то мне не быть живой.

Гассан же воскликнул:

— О госпожа моя, могу уверить тебя, что я не бросал нескромные взгляды на этих молодых девушек и даже не обращал внимания на их наготу!

Старуха же сказала:

— Напрасно, о Гассан, потому что во всю свою жизнь не увидишь ты такого зрелища! Во всяком случае, если ни одна из этих девушек не нравится тебе, то, для того чтобы заставить тебя возвратиться на родину и спасти таким образом жизнь твою, я готова наделить тебя богатствами и драгоценными произведениями наших островов, и так щедро наделю я тебя, что ты будешь богат до конца дней своих.

Но Гассан бросился к ногам старухи, обнял ее колени и сказал ей со слезами: