Тысяча и одна ночь. В 12 томах

Когда ушел ты, стал я плакать горько
И долго плакал. И не в силах были
Мои глаза сдержать потоки слез.
Я клятву дал, что, если вновь Аллах
Соединит томящихся влюбленных,
Не будет места на моих устах
Словам упрека о былой разлуке!
Вдруг на меня обрушилось все счастье,
И так нежданно, и в таком блаженстве
Я утопал, что в радости своей
Потоки слез я проливал невольно!
Поклялся Рок моим врагом быть вечно,
Причиною страданий и скорбей,
А я, о Рок, о Время, я разрушил
Такую клятву! Это богохульство!
Но счастье честно выплатило долг
И мне свое сдержало обещанье.
Мой друг вернулся! Встань же, чтоб спешить
Навстречу другу, что приносит счастье,
И подними своей одежды полы,
Чтобы ему как следует служить!

Лишь только окончил он эти стихи, как бабушка Аджиба, мать самого Бадреддина, вошла, рыдая, к ним и упала на руки сына, потеряв от радости сознание. И после многих излияний среди слез радости они рассказали друг другу свои истории, и свои невзгоды, и все свои страдания.

И потом все возблагодарили Аллаха за то, что Он наконец соединил их всех здравыми и невредимыми, и снова начали свою жизнь в счастье, и полном благоденствии, и в чистых наслаждениях, и все это продолжалось до конца их дней, которые были очень многочисленны, и они оставили много детей, которые все были прекрасны, как луна и солнце.

— И такова была, о счастливый царь, — сказала Шахерезада царю Шахрияру, — удивительная история, которую визирь Джафар аль-Бармаки рассказал халифу Гаруну аль-Рашиду, эмиру правоверных, в городе Багдаде. Да, вот это и есть история приключений визиря Шамзеддина, его брата, визиря Нуреддина, и Гассана Бадреддина, сына Нуреддина.

И халиф Гарун аль-Рашид не преминул сказать:

— Клянусь Аллахом, все это удивительно и необыкновенно!

И в своем удовольствии он не только в благодарность за нее отдал визирю Джафару негра Ригана, но даже приблизил к себе молодого человека, мужа зарезанной женщины из рассказа о трех яблоках, и, чтобы утешить его в потере столь несправедливо убитой жены, он дал ему в наложницы одну из самых красивых девушек, и дал ему богатое жалованье, и приблизил к себе, как ближайшего друга и сотрапезника. Потом он приказал придворным своим писцам записать эту необыкновенную историю самым лучшим почерком и старательно запереть в ящик с бумагами для сохранения ее в назидание детям их детей.

— Однако, — продолжала прекрасная и скромная Шахерезада, обращаясь к Шахрияру, царю островов Индии и Китая, — не думай, о счастливый царь, что эта история так же удивительна, как та, которую я приготовилась рассказать тебе, если только ты не испытываешь утомления.

И царь Шахрияр сказал ей:

— Что же это за история?

И Шахерезада отвечала:

— Она еще несравненно более достойна удивления, чем все предшествующие.

И Шахрияр сказал ей:

— А как же называется эта история?

И она отвечала:

— Это рассказ о портном, горбуне, враче-еврее, маклере-христианине и цирюльнике в Багдаде!

И царь Шахрияр отвечал:

— Конечно, ты можешь рассказать ее!