Тысяча миль в поисках души

Подождите, миссис Грин, я тоже что-то вспомнил. Это было зимой 1942 года под Мценском. Я был связистом в 21-й Особой подвижной группе. За спиной у меня была рация, знаменитая тогда «6 ПК». Я искал ремонтную мастерскую, которая расположилась где-то в лесу. Догорал морозный закат. Было так холодно, что месяц в быстро гаснувшем бирюзовом небе казался мне кусочком льда. Снег скрипел под моими валенками.

На опушке леса что-то чернело: не то избушка, не то стог сена. Я пошел туда по санному пути, стараясь ставить ноги в след полоза — так было легче идти. Я шел, опустив голову, шаря в карманах шинели крошки от сухарей.

Подняв голову, я обомлел. То, что я считал избушкой — или стогом сена, было штабелем трупов. Это были наши солдаты, убитые накануне. Их еще не успели похоронить. Они лежали друг на друге в одних гимнастерках, без ушанок, босые. Застывшие в последнем крике рты, широко раскрытые глаза, раскинутые руки.

Один из них был похож на меня. Я как будто увидел себя убитого. Это мог быть я. Такой же юный, тоненький. Снег в кудрявых, как у меня, волосах, прозрачная ледяная корочка на лице.

Потом я вышел к какой-то сожженной деревне. Печные трубы безмолвно вздымали к небу свое горе. Неожиданно кошка метнулась от меня в кусты, и мне показалось, что стук моего сердца долетает до месяца.

Прислонившись к трубе, опустив голову, стояла лошадь. Я обрадовался ей. Здесь было трое живых: я, кошка и лошадь. Но лошадь даже не шевельнулась при моем приближении. Она стояла на трех ногах. Вместо четвертой торчал окровавленный обрубок. Голова ее почти касалась сугроба. По заиндевелой морде, оставляя бороздки от глаз до ноздрей, поблескивая при лунном свете, одна за другой катились слезы…

— Джон, чем это у вас там пахнет? — прерывает молчание миссис Грин.

— Простите, мэм, — спохватывается официант. — Пригорели ломтики хлеба.

Гарлемский ноктюрн

Мы выехали рано утром. Я за рулем, рядом со мной Таня. На заднем сиденье — Димка Васильев и его папа с мамой.

В багажнике — еда в ящике со льдом, буханка хлеба в целлофановой обертке, жаровня и пакет углей, бутылка «Кьянти», «тендерайзер» и несколько банок кока-колы для Тани с Димкой. Внутри нашего черного «фордам свирепо рычит тигр.

Нам было грустно уезжать: мы оставляли дома Юлю-старшую, Юлю-маленькую, Васю и Димкину сестренку Алену.

Сквозь обиженный рев остающихся дома малышей до меня долетело последнее напутствие Юли-старшей, заклинание всех женщин, живущих в Америке, американок и неамериканок, просто всех женщин, провожающих мужчин в поездку на автомобиле, пусть самую короткую, от дома до работы или от дома до ближайшего «супермаркета». «Please, drive carefully, darling!» — говорят женщины своим любимым, когда уже сказаны все слова, даны все инструкции, высказаны все пожелания. «Please, drive carefully, darling!» — это самая краткая молитва за душу ближнего.

Десятки миллионов легковых автомобилей и грузовиков мчатся навстречу друг другу по нескончаемым дорогам Америки. Захлебываются рыком полосатые тигры в бензиновых баках. А ну, приятель, чья машина быстрее? Сейчас, сейчас я тебя обойду и погляжу на твое кислое лицо в зеркальце. Стрелка спидометра ползет вправо. Семьдесят миль в час… Восемьдесят… Девяносто… («Please, drive carefully, darling!») Как вопит искореженный, завивающийся в жгуты металл! Просто удивительно, как он вопит!..

Не все мольбы женщин долетают до всевышнего. А может быть, их так много, что на небе не успевают их регистрировать? Каждые одиннадцать секунд где-то происходит катастрофа. Каждые двенадцать минут кто-то убит.

В двух мировых войнах Америка потеряла немногим более 500 тысяч человек убитыми.

А вот другие цифры: за двадцать лет 1 081 612 американцев были убиты в автомобильных катастрофах и свыше 50 миллионов ранены и изувечены. Не случайно при выезде с военно-воздушного испытательного полигона в штате Калифорния висит плакат: «А теперь, пилот, начинается самое опасное: ты выезжаешь на автостраду».

За один лишь 1964 год автомобиль убил почти 50 тысяч и ранил 2,5 миллиона граждан США. За один лишь год в судах США разбиралось свыше 20 миллионов дел, связанных с автомобилем.

Я прозевал съезд на дорогу №17 и резко затормозил. Усталый пуэрториканец, изо всех сил гнавший за мной свой замызганный «шевроле» выпуска 1948 года, о чем-то спорил со своими домочадцами, неизвестно как разместившимися в машине. Кажется, их было там не менее десяти человек плюс грудной младенец (способ втискивать в обыкновенную машину от десяти до двенадцати человек является секретом негров и пуэрториканцев).

Впрочем, секрета здесь никакого нет. Если у вас семья из шести человек, да у брата жены шесть душ, а машина у вас с ним одна — что остается делать, как не сажать их всех на колени друг другу? Все хотят ехать в автомобиле. И дедушка Поль, и тетушка Марджи, и пятилетний племянник Джон. Все хотят вырваться из Гарлема на автостраду, все хотят ощутить скорость, глотнуть вольного ветра, испытать чувство причастности к роду человеческому.