Тысяча огней

Перед днем посвящения в мужчины колдуны надолго уводят юношей в самые глухие леса; все это время они не имеют никакой связи с родными. Возвращение юно» шей в селение — повод для шумных празднеств. У «кандидатов в мужчины» вся эта сложная и долгая церемония посвящения вызывает состояние, близкое к трансу.

На танцах обычно присутствуют все жители селения; лишь в редких случаях «зрителями» могут быть одни только мужчины. Так, танец посвящения в селении бапуну на берегу реки Ньянга смотрели только пожилые мужчины и старики.

Хранитель тайн ритуала, иными словами главный колдун, руководит обрядовым празднеством. Ритуал включает в себя начальный танец в сопровождении тамтамов и затем три испытания.

Ранним утром юноши должны доказать свою ловкость. Они преодолевают бурную стремнину, перепрыгивая с камня на камень. При этом на них не должно попасть пи единой капли. Потом наступает момент «танца жертвоприношения». Под звуки тамтама вперед выступает колдун с копьем в одной руке и с гарпуном— в другой. Танец длится все утро, четыре-пять часов. Колдун танцует, а посвященные не отрывают глаз от своего наставника и старательно подражают каждому его движению. Они не должны пятиться и жмуриться, когда копье едва не касается их лица, навсегда обезображенного татуировкой. Это испытание мужества.

А затем зрители становятся свидетелями «смерти» юноши и его «воскрешения» — теперь уже полноправного мужчины. Это самый патетический момент обряда.

Уже на закате в полнейшей тишине чрезвычайно пластично юноши имитируют свои детские игры; они сплетают гирлянды, собирают цветы. Внезапно за спиной у них вырастает вооруженный человек и ударяет каждого тупым концом копья.

Тишина становится гнетущей. Юноша слышит учащенное дыхание взрослых, его дурманит запах особых трав, и он уже не сознает хорошенько, игра ли это, или ему действительно суждено умереть.

Тревожный грохот тамтамов все нарастает, нервы юноши не выдерживают, и он в глубоком обмороке валится на землю. Подходит главный колдун, осторожно приподнимает «мертвеца», открывает ему веки и начинает бормотать слова заклинания. И вот юноша чудесным образом воскресает. Теперь он полноправный мужчина, и ему открыт доступ в мир взрослых.

Бог водопада

Примерно месяц спустя мы добрались до реки Койлу. И здесь нам довелось сыграть с гиппопотамами в «откажись или удвой ставку». Не успели мы заснять на одном берегу двух зевающих гиппопотамов, как на другом показалось четверо громадных любителей позевать. Мы лихорадочно погребли к противоположному берегу, но в тот же миг на оставленном нами берегу показалось восемь гиппопотамов, пускающих пузыри из ноздрей.

Два… четыре… восемь… ставка все возрастала. Но тут Нанни объявил, что чистой пленки больше нет. За полчаса мы отсняли триста метров, более чем успешно выполнив задание Большого Патрона.

Но очень уж нам понравилось неторопливо путешествовать по рекам Конго. Мы запросили у нашего патрона разрешения продолжить съемку и получили высочайшее дозволение. Теперь нам предстояло снять редких, птиц, водопады, красивые пейзажи, глухие селения. Мы пополнили наши запасы продовольствия, соорудили из двух пирог большой плот, на который сумели даже погрузить палатку, радиопередатчик и водоочиститель. Отлично снаряженные и приобретшие богатейший опыт плавания, мы были готовы теперь к путешествию в самые труднодоступные районы страны.

Убаюканный покачиванием плота и песней гребцов, я безмятежно глядел вокруг, забыв обо всем на свете. Такие минуты полнейшей тишины и отрешенности от житейской суеты позволяют нам проникнуть не только в «географическую» суть исследуемой страны, но и в ее обычно сокрытые от глаз неповторимые особенности.

Буйное цветение зелени, которая, отражаясь в водах реки, словно удваивается, лучше тысячи книг говорит нам об абсолютном торжестве природы над разумом, потрясенным ее могуществом. И мы впервые замечаем, что великие силы, управляющие повседневной жизнью людей, животных и растении, сводятся здесь к трем основным, изначальным стихиям — воде, огню и воздуху.

Дождь тут похож на наводнение. Вода обрушивается на землю яростно, свирепо. Лес мгновенно превращается в болото, каналы и реки взбухают, вздуваются, весь пейзаж становится неузнаваемым. Здесь ливень несет с собой разительные перемены. Переход от сезона «засухи» к сезону дождей происходит совсем не так, как у нас: по своей быстроте и яростной силе его можно. сравнить с катаклизмом.

Дремотная желтая степь через каких-нибудь три часа после ливня становится сверкающей зеленой равниной. И вот уже двухметровые травы матити золотятся под лучами солнца. Тучи на небе, словно паруса, то надуваются от порыва ветра, то вдруг исчезают. Они полновластные хозяева этого бескрайнего континента.

Когда солнце заходит, а земля погружается в полутьму, солнечные лучи еще освещают перистые облака, — и от них вздымаются к небу тучи розового пара. Это самые приятные часы знойного африканского дня.