Тысяча огней

В прибрежный городок Сехиру, где нефтепровод, на сотни километров протянувшийся вдоль пустыни, наконец доползает до моря, мы приехали из Туниса, миновав Хаммамет и Кайруан. К вечеру мы свернули с прибрежной дороги, идущей к Габесу, и после многих проверок добрались до последнего контрольного поста в этом «оазисе» нефти.

Шел 1961 год, и война алжирцев за свою независимость была в самом разгаре. Вполне понятно, что местные власти отнюдь не были склонны принимать гостей. К счастью, из столицы позвонили в Сехиру, и нас уже ждали.

Спустилась ночь, но мы все еще прогуливались возле строящегося нефтеперегонного завода. Сюда уже доносится с моря запах свежести. Казалось, не убаюкай сонное и ленивое Средиземное море разлитую вокруг тишину, и мы бы услышали шум прибоя. Нефтепровод начинается в Эдийе, в алжирской Сахаре, и кончается на побережье, где строится порт для перевозки морем тридцати миллионов тонн нефти, найденных до сих пор в песках этой пустыни.

Я подумал о том, что между французами и алжирцами идет ожесточенная война, а нефть все же почти бесперебойно поступает по нефтепроводу из Алжира. Мне это показалось весьма странным. Ведь атаковать нефтепровод в пустыне не так уж трудно. Отряд партизан мог без труда взорвать динамитом или тротилом какой-то участок нефтепровода, и поток нефти сразу бы иссяк. Но этого не произошло. Почему?

Ответ на этот вопрос дал мне лагерь кочевников, разбивших свои палатки в каких-нибудь трехстах метрах от строящегося нефтепровода.

Силуэты кочевников, сидящих на земле, сливаются с развороченными каменными глыбами — следами работы бульдозеров.

Прежде чем открыть нам свои врата, пустыня как бы задумала предупредить нас, что отныне у нее будет два облика: традиционный, освещенный древними огнями кочевий и новый, озаренный вспышками пламени. И, только поняв это, мы смогли найти ответ на многие наши недоуменные вопросы.

Кочевники, встреченные нами в Сехире, долгими неделями добирались туда из внутренних районов Сахары, чтобы получить работу. Это трудное путешествие до самого побережья они проделали в надежде, что здесь их бедная, убогая жизнь изменится к лучшему.

Совсем иначе реагировал на все изменения и новшества араб-горожанин. Те, кто до сих пор свято чтит традиционные обычаи таклида, отчаянно противятся нововведениям. Я был в Тунисе, когда президент Бургиба сухим, лаконичным указом объявил об отмене поста в дни религиозного праздника рамадан. Реакция на этот указ была поистине яростной. В «святом городе» Кайруане один из преподавателей университета, публично выступивший против распоряжения Бургибы, был лишен должности. В городе немедленно вспыхнули кровавые схватки между полицией и религиозными фанатиками. Совсем по-иному встретили этот же указ кочевники пустыни. Они приехали на побережье, чтобы получить постоянную работу, выбраться из нищеты. А так как отмена сорокадневного поста позволяла им заработать побольше, они легко приспособились к новым условиям. Впрочем, столь же охотно они подчинились и новым, не менее революционным законам, по которым было запрещено многоженство, а женщинам разрешалось снять чадру.

Кочевники пустыни искренне радуются волне новшеств, призванных изменить традиционный облик страны. Они заинтересованы в том, чтобы по нефтепроводу бесперебойно текла нефть, дающая им работу. Может, поэтому трубы нефтепровода так ни разу и не взлетели в воздух от партизанских взрывов. Алжир и Тунис, эти две бурно развивающиеся страны, поняли, что нефть Сахары позволит им изменить социальный облик своих стран, поднять уровень жизни народа. А что рано или поздно эта нефть и этот нефтепровод в пустыне будут принадлежать им одним, они знают точно и непреложно.

Таков был ответ, который дал нам лагерь бедуинов в Сехире.

Первая встреча с бедуинами

В том далеком 1961 году наша съемочная группа из десяти человек искала «подлинных актеров» для фильма о кочевниках Сахары. Нам предстояло заснять целый ряд наиболее интересных и живописных районов пустыни и их обитателей. Кроме операторов и технического администратора Элио Скардамальи в группу входили моя жена Лаура, получившая ответственную должность» фотографа, и двое тунисских арабов, проводников и одновременно переводчиков. Об этом нашем путешествии по Тунису, пожалуй, лучше всего расскажут мои дневниковые записи.

Первые страницы дневника ясно говорят, что вначале пас занимала одна-единственная проблема — проблема транспорта.

Чтобы проникнуть в глубь пустыни, нужно иметь мощные, надежные машины, способные одолеть песчаные дюны и гористую местность. Лучше всего для этого приспособлены джипы. Но достать их не удалось, и теперь мы направлялись к югу на трех роскошных лимузинах. Пассажиров этих сверкающих черных мастодонтов скорее можно было бы себе представить в элегантных костюмах или смокингах, а не в грубых башмаках и рабочих комбинезонах.

Неплохо было бы заснять пас в тот момент. Больше всего это напоминало, пожалуй, брачный кортеж.