Тысяча поцелуев

Через пару минут с помощью Рори они приготовили красную, голубую, зеленую, желтую и розовую краски, которыми можно было рисовать на печенье.

— Ты неплохо справился, — сказала она Рори.

— Ну мы ведь делали не ракетное топливо, — улыбнулся он в ответ.

Финли взяла одну из печенек и с недоумением оглядела ее. Во время выпекания печенье немного изменило форму, и было непросто определить, на что же оно должно быть похоже.

— Скорее всего, это колокольчик, — сказал Рори.

— Наверное, — вздохнула девочка.

— В какой цвет ты хочешь его покрасить?

— В песенке, которую пели в парке, говорилось, что колокольчики серебряные, — расстроенно ответила Финли. — Но здесь нет серебряной глазури.

— Колокольчики из песни действительно серебряные, но этот колокольчик может быть таким, как ты пожелаешь.

— Тогда пусть будет розовым.

— По-моему, розовый колокольчик — это очень мило.

Рори, конечно, помогал Шеннон и Финли вырезать печенье и делать глазурь, но у него не было никакого желания что-нибудь раскрашивать.

— Ты не будешь против, если я сделаю для нас по чашечке кофе?

— Лучше какао, — откликнулась Шеннон, увлеченно расписывавшая желтой и розовой глазурью домик.

Рори почувствовал, что немного расслабляется. Если так пойдет и дальше, то к моменту, когда придет время отправляться домой, они перестанут чувствовать неловкость в компании друг друга.

Сварив какао, он поставил чашки перед Финли и Шеннон, но они были так увлечены раскрашиванием печенья, что не заметили его.

Оглядев стол и прикинув скорость работы, Рори понял, что такими темпами они закончат к ночи, так что он тоже взялся за кисточку.

Когда они закончили наконец раскрашивать печенье, стрелки часов подползали к девяти. Рори велел Финли идти надевать курточку, а сам остался помогать Шеннон с уборкой кухни. Но едва Финли вышла, дружеская атмосфера, царившая там весь вечер, пропала.

Рори не знал что сказать, и с каждой минутой тишины напряжение только усиливалось, а пропасть, разверзшаяся между ними прошлым вечером, становилась все глубже. Он знал, что это его вина. Он начал торопить события и узнал о том, о чем при обычном развитии отношений узнал бы только через несколько месяцев. К этому времени они бы оба твердо знали, насколько глубоки их чувства и на какие жертвы они готовы пойти ради того, чтобы сохранить их.

Но он понимал, почему Шеннон рассказала ему правду сейчас. Их чувства развивались слишком быстро, и это пугало ее.

Закончив мыть посуду, она вытерла руки и удивленно посмотрела на Рори:

— Куда делась твоя дочь? Может, опять пытается сама справиться со своими сапожками?

— Наверное, — улыбнулся он. — Когда-нибудь она научится надевать их сама.

Шеннон попыталась рассмеяться, но звук, вырвавшийся из ее горла, был больше похож на сдавленный всхлип. Весь вечер она провела в напряжении. Рори пытался притвориться, что между ними ничего не изменилось, но это было не так. Вчера, если бы они остались наедине, он бы начал флиртовать с ней. И он наверняка нашел бы более интересное занятие, чем наблюдать за тем, как они с Финли раскрашивают печенье. Ему явно было скучно, но он не уходил из кухни, словно боялся, что она в любой момент может расплакаться.

Она вышла из кухни и замерла на пороге гостиной.

— Ты все еще хочешь узнать, где Финли? Смотри.

Выглянув из-за ее плеча, Рори увидел свою малышку крепко спящей на диване в обнимку с подушкой.

— Она такая милая, — прошептала Шеннон.

— Да, — кивнул он. — Ты очень помогла ей. Ты вернула Рождество.

— Я была рада помочь.

— Интересно, что еще ей может понравиться?

— О чем ты?

— О Рождестве. Отказавшись от Рождества, Финли потеряла вместе с ним много всего замечательного. Она уже украшала дом, пекла печенье, слушала рождественские гимны, но ведь это лишь верхушка рождественского айсберга. Есть еще много замечательных вещей, о которых она не знает. Я хочу, чтобы следующий раз моя малышка радовалась Рождеству.

Шеннон до боли прикусила губу, стараясь сдержать слезы.

Она помнила, каково это, когда не хочешь ждать праздников, когда мечтаешь, чтобы каждый день был обычным будним днем, потому что праздники только вновь напоминают тебе о твоем бесконечном одиночестве.

— Может, в этот раз попробуем усадить ее на колени Санте?

Рори рассмеялся, словно не верил, что она говорит серьезно.

— Это как предложить человеку, который только что начал заниматься скалолазанием, подняться на Эверест.

— Наверное, — сказала она, ощущая странную обиду.

Раньше Рори без колебаний принимал любое ее предложение. До того как он узнал о том, что она не может иметь детей. А вдруг теперь он больше не может доверить ей Финли? Может, поэтому он оставался весь вечер на кухне, превозмогая скуку?

— Одевайся, а я пока достану курточку и сапоги Финли, — сказала она.

— Спасибо.