Тысяча жизней подряд

Упорно сортируя по корзинкам сувениры, поступившие за последние два дня, я с запозданием заметила, как из кончиков моих пальцев по старинным пуговкам, которые я только что высыпала из конверта, струится голубоватое сияние моей души. О чем, бога ради, могли напомнить ей эти пуговицы? Я быстро сжала руки в кулаки, но взгляды остальных женщин уже давно сосредоточились на мне. Бабушка кашлянула, но промолчала. Молли же такой деликатностью не отличалась.

– Это может стать проблемой, – заметила она.

– Тебе стоит научиться лучше контролировать свои эмоции, – добавила Грета. Ее голос звучал с явной укоризной. Она меньше всех принимала мое решение. – Он еще придет.

Наверное, бабушка рассказала им о нас с Седриком. Я бросила в ее сторону мрачный взгляд.

– Оставь ее в покое, – сказала Пенни, ободряюще улыбаясь мне. – Ты же видишь, как она взбудоражена.

Полли пробормотала что-то невразумительное, погруженная в свои записи. Она занималась своей Книгой Душ и теперь поманила меня к себе.

– Посмотри-ка, разве это не прекрасно?

Она пролистала несколько страниц. Книга Душ была сложной магической реликвией и очень личной вещью. Каждая колдунья хранила свои воспоминания словно сокровище. Но Полли уже не раз позволяла мне листать ее Книгу. Заинтригованная, я изучала воспоминания о ее нынешней жизни. Фотографии, билет в театр, письмо, засушенные цветы и многое-многое другое. Все это выстроилось в тщательно продуманный коллаж, заполнивший всю страницу. Но потом вдруг воспоминания словно скользнули в сторону, так, будто впитались в бумагу, и моему взгляду предстали новые. Возникло число 1704 – год начала одной из других жизней колдуньи. Я различила профиль мужчины, и Полли мечтательно улыбнулась. Рисунок был прикрыт сложенным пополам листком, и, раскрыв его, я поняла, что это нотная бумага. Под ней оказалась синяя лента, завязанная бантом, и французская банкнота. Так я перебирала эти памятные вещи, и воспоминания перетекали друг в друга, пока страница не решила, какую жизнь хочет мне показать. Я пригладила пальцем почтовую марку и прочла стихотворные строки:

И, погружаясь друг в друга в полете,
Себя обретают в душе иной

[27].

– Это из стихотворения Рильке[28], – пояснила Полли. – Красиво, правда?

– Ты знала его?

Она лукаво улыбнулась.

– Он был славным человеком. Может быть, ему недоставало самостоятельности, но он был славным.

Я покачала головой и продолжила листать Книгу.

– Ты не должна показывать ей свою Книгу, – упрекнула ее Молли. – Это неправильно.

Мегги расположилась позади нас и рассматривала страницы с тем же неподдельным интересом.

– Мне уже не терпится начать свою, – благоговейно произнесла она. – Может, и у меня получится что-то столь же прекрасное?

– Естественно. Тут вопрос практики, – отозвалась бабушка.

– Но как я смогу узнать, что имеет значение именно для этой жизни, чтобы сохранить нужные воспоминания?

– О, ты узнаешь, – вмешалась Грета. – Возможно, в первой жизни это и не всегда удается, но с каждым разом получается все лучше. Тебе очень повезло, что ты нашла нас. Не каждой вновь рожденной колдунье это удается. Я не смогла зафиксировать в своей Книге Душ ни единого воспоминания из моей первой жизни, потому что попросту не понимала, что со мной происходило.

А сколько своих жизней записала я? Может, моей Книге недоставало меня? Сейчас она таилась где-то на полках библиотеки старого монастыря в Оверни[29]. С XII века Круг хранил Книги Душ Просветленных после их смерти там. Как только душа возрождалась и принимала свое предназначение, Книга возвращалась ей. И тогда колдунья могла прочесть о том, что уже пережила, с кем встречалась, и даже могла вернуться к своей прежней жизни, если, конечно, ей этого хотелось. Или просто отправиться куда-то еще, чтобы не мешать самой себе. Именно Книге Душ Просветленные доверяли все свои тайны. Полли погладила меня по руке и захлопнула свою Книгу. Я никак не могла избавиться от ощущения, что она показывала мне Книгу так охотно только потому, что хотела дать мне понять, чего я лишаюсь, не требуя свою.

Я набрала воздуха в грудь, прежде чем произнести свои следующие слова, но они все равно вышли какими-то писклявыми.

– Я решила принять свое предназначение, – объявила я. Селина пока не появлялась, но мне было все равно. Я хотела, чтобы они знали об этом. Эти женщины воспитали меня и с пониманием отнеслись к моему решению, и они же первыми должны были узнать о том, что я передумала.