Тысяча жизней подряд

Тут же разразилась суматоха и гвалт, который определенно был слышен во всех уголках Сент-Анн. Все пятеро считали совершенно необходимым высказаться и смеялись без умолку. Поначалу растерявшись, бабушка быстро взяла себя в руки и теперь гордо улыбалась, Пенни поднесла руку ко рту, из уголка глаза Полли выкатилась слеза, а Грета и Молли дали друг другу пять, словно для них это было ожидаемо. Мегги завизжала и бросилась мне на шею. Ее радость была так велика, что я не могла не улыбнуться в ответ и порадоваться тоже, хотя мой жизненный план только что пошел ко дну. Я обняла сначала Мэгги, а потом и всех остальных.

– Это правильное решение, – прошептала Пенни, крепко прижав меня к себе.

– Мы поможем тебе, – сказала Молли, погладив мою раненую щеку.

– Ты станешь замечательной колдуньей, – добавила ее сестра.

– Конечно станет, – вмешался голос у двери. – Образумилась наконец?

Звучало так, словно мое решение было ее заслугой.

– Добрый день, Селина, – поприветствовала ее бабушка. – Мы ожидали тебя гораздо раньше.

В ее голосе промелькнул легкий упрек.

– Мне еще пришлось написать несколько писем. Извините, пожалуйста. – Селина подошла ко мне. – Какому событию мы обязаны этой необычайной переменой?

– А разве это так важно?

Одним плавным движением Селина опустилась в кресло. Свои черные волосы она завязала в тугой узел, что подчеркивало ее высокие скулы. Колдунья была одета в белоснежный брючный костюм, который дополняли туфли на шпильках с цветочным узором. Как она умудрялась ходить в них по брусчатке Сент-Анн, оставалось для меня загадкой. Отрепетированным жестом она опустила на колени свои руки с идеальным ярко-алым маникюром. Я точно видела, как Полли за ее спиной закатила глаза, прежде чем вернуться за свое место за столом.

– Мы все уже несколько лет пытаемся вразумить тебя, но ты всегда отказывалась нас слушать. И вдруг тебя резко прорывает, и до этого ты даже не удосужилась поговорить со мной. Извини, конечно, что меня интересуют твои мотивы.

Я могла просто сказать ей, что моя Книга Душ нужна мне лишь для того, чтобы выяснить, что связывало меня с Седриком, какие из жизней мы с ним разделили, и найти что-то такое, чем я могла бы помочь ему и Арвин. Но ни одна из этих причин не пришлась бы Селине по нраву.

– Лазарь преследует меня в каждой жизни, – ответила я. – А моя магия совершенно ясно показывает мне, что в этой жизни отступать она не намерена. Я больше не хочу бороться с этим, а еще больше не хочу подвергать опасности никого из вас.

– Это очень мудрое решение. – К моему удивлению, лицо Селины озарилось теплой улыбкой. – Мы в любом случае поддержали бы тебя, но так нам будет намного легче. Мы должны установить для Лазаря определенные рамки, и в этом мне очень поможет твоя деятельная поддержка. Ты станешь моей правой рукой, и уже не в первый раз. – Селина хлопнула в ладоши. – Тогда к Мабону нам нужно подготовить две инициации. Просто замечательно. Я и в самом деле очень горжусь тобой. Однако теперь, когда ты решила официально присоединиться к нам, я ожидаю, что ты будешь держаться в стороне от этих Проклятых и Странников. – Ее лицо превратилось в неподвижную маску. – Им вообще не стоило появляться здесь. Ты, как и я, прекрасно знаешь, что у Седрика есть еще один способ выйти из положения. – Она сделала драматичную паузу. – Даже малая частичка твоей души даст ему возможность жить дальше. И эта жизнь не станет его концом.

В каком бы отчаянии он ни был, Седрик никогда не сделал бы этого. Я была ее правой рукой? Почему до сих пор она не раскрыла мне этого?

– Я вижу, что ты думаешь, – сказала Селина, слегка подавшись вперед. – Но думать так очень наивно. Когда дело доходит до выживания собственной души – каждый сам по себе. Он принесет тебя в жертву. Не забывай об этом.

Я должна была отстоять его, защитить, как-то обороняться, но с моих губ не слетело ни слова. Ни бабушка, ни кто-либо другой не вмешались в наш разговор: все знали, что Селина могла быть права.

Седрик не пришел и на следующий день. Я не знала, что и думать. Может, он жалел, что поцеловал меня, или у них там случилось что-то, что помешало ему навестить меня? Может, мне стоило испытывать облегчение от того, что теперь мне было проще выполнять указание Селины?

На третье утро после нашего возвращения из 1837 года, выходя из пасторского домика, где я завтракала с дядей Уиллом, я обнаружила Седрика и Арвин перед рыболовным магазином на Виктория-стрит. Мое сердце от волнения и гнева забилось так быстро, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Как он мог разгуливать по магазинам, зная, что я его жду? О чем он только думал? Что мне сказать? Как мне поздороваться с ним? Вспомнит ли Арвин нашу встречу в 1837 году? Несмотря на всю эту неуверенность, я почувствовала облегчение от того, что Седрик все еще был здесь. В последнее время я часто ловила себя на мысли, что он мог просто исчезнуть.