Тысяча жизней

И все же канат ослаб несколько минут назад, когда я двигался, перехватывая его руками, от крыши небоскреба к другому небоскребу напротив.

И теперь я застрял посередине. Как бы я ни был тренирован, спортивен и мускулист, руки устают. Правая уже побелела. Онемение, или начало конца. Надо что-то делать, пока не онемела и левая. Жиль кричит мне, мол, уцепись за канат ногами, чтобы облегчить нагрузку на руки. И мне удается это сделать отчаянным усилием брюшных мышц. Уцепившись лодыжками за канат, я отпускаю правую руку. Но ненадолго. Не зависать.

Подтягиваясь ногами, я медленно продвигаюсь по канату. Я подбадриваю себя, прикидывая, как немного мне осталось преодолеть. Метр, еще метр. И оп-ля – я добираюсь до карниза, где меня принимают с бурной радостью: все перестали дышать.

Какое облегчение! Глупо, если бы Жиль, который изначально должен был выполнять трюки, и Филипп чувствовали бы себя виноватыми в моей гибели. Ведь я сам захотел рискнуть. Вообще-то, это пришло в голову Брока, когда я рассказывал ему, как в детстве выполнял акробатические номера, зависая на перилах шестого этажа, и Жилю, который и предложил мне: «Почему бы тебе не сделать это самому?»

Когда Александр Мнушкин, продюсер, узнал, что я хочу быть дублером Жиля Деламара, он наорал на меня. Но я все же уговорил его дать мне попробовать. И после удачной пробы, когда я перебрался из окна в окно на верхнем этаже небоскреба, он разрешил мне выполнить все трюки самому. Даже самые опасные, например зависнуть на парашюте над рекой, кишащей пираньями, готовыми отъесть мне пальцы.

Такие рискованные эпизоды тоже давали нам повод повалять дурака. Потому что мы, Филипп де Брока и я, не уставали радоваться жизни.

По одним и тем же причинам мы хотели оставаться детьми, играющими, нарушающими правила, ведущими себя неблагоразумно.

За плечами у нас была война 1939 года и, главное, алжирская. Он служил в отделе документации армии, заказывавшем учебные фильмы об оружии и боеприпасах. В которых он забавы ради менял местами эпизоды так, что оружие не могло сработать. Увидев воочию ужасы, совершенные там взрослыми, он взрослым быть не хотел.

Что меня вполне устраивало. Тем более что продюсер его фильмов тоже обладал прекрасным чувством юмора и был весьма снисходителен к двум «идиотам», Филиппу и мне. Александр Мнушкин всегда был лучшим союзником, самым понимающим из продюсеров, с которыми я имел дело.

По прибытии в Бразилию, в Рио, съемочной группой, сокращенной до минимума в 13 человек – учитывая значительные расходы, сопряженные с такой поездкой, – и счастливой, он сообщил нам, что средства, предназначенные на оплату отеля, еще не поступили из Франции.

Так что он настоятельно порекомендовал нам быть паиньками, ничего не ломать, вести себя смирно и вежливо в гостинице, где нас разместили. Мы обещали; никто в это не верил, но не важно.

Через два дня съемки наши благие намерения рассеялись, как дым, в возбуждении от бразильской экзотики. К тому же из-за нашей натуры. Мнушкин знал, на что мы способны. Ему была известна наша страсть к глупым игрищам, которые заканчиваются плохо (что значит за гранью приличий). Кроме кино, для нас не было ничего святого.

Одной из моих любимых игр, в которой я изрядно поднаторел, была воздушная перестановка. Принцип ее элементарен и прост; результаты уморительны. Выигрывает тот, кто быстрее перебросит всю мебель из одной комнаты в другую через окно. Кроме самой тяжелой мебели, все улетало на раз. Прежде чем персонал отеля успевал среагировать, номера были опустошены.

Директор заведения так разнервничался из-за нашей забавы, что мы покатывались со смеху, пока не услышали шум подъезжающих полицейских машин. Мы увидели команду здоровенных усачей при оружии, которым бы явно не понравилось, что их потревожили попусту. Я юркнул в свой номер и спрятался под кровать, которую Брока не смог сдвинуть с места. Полицейские поискали меня, да и бросили, вполне успокоенные улыбками моей жены, которая так и стояла перед кроватью – я видел ее маленькие ножки на фоне сапог, – и ушли.

К счастью, мы вскоре покинули Рио, что избавило нас от серьезных проблем. Мы отправились сеять смуту на север Бразилии.

Должен сказать, что в Манаусе я валял дурака особенно вдохновенно. Мы с Филиппом устроили шутку, которой я больше всего горжусь: насыпали муки в кондиционеры в номерах отеля, так что достаточно было клиентам их включить – первое, что они делали, входя, учитывая тропическую жару в этой стране, – чтобы стать белыми с ног до головы.