Тысячелетие России. Тайны Рюрикова Дома

Однако случилось не так, как предполагал Ярослав Всеволодович. Буквально накануне свадьбы князь Федор умер. «…И кто не пожалует сего: сватба пристроена, меды изварены, невеста приведена, князи позвани; и бысть въ веселия место плачь и сетование за грехы наша…» — с сожалением написал новгородский летописец[28].

Семейное горе на время сняло остроту княжеских противоречий. Сама ж Феодулия постриглась в монахини под именем Ефросиньи, была известна своим постничеством и позже была канонизирована…

Впрочем, жизнь на этом не закончилась. Место Федора занял Александр, которого отец теперь готовил к новгородскому княжению. Сам же Ярослав продолжал свою кипучую деятельность. В 1234 г. он снова ходил походом на ливонцев, на город Юрьев. За десять лет до этого ливонские рыцари захватили этот город, а полоцкого князя Вячко, который там сидел, убили. Город же с тех пор был переименован в Дерпт[29] и стал центром одноименного епископства. Ярослав отпустил своих воинов в «зажитие» (попросту — грабеж), а когда немцы вышли из Дерпта, обратил их в бегство. Убегая по руслу реки, немцы попали на место с тонким льдом и многие утонули. После такого конфуза «…поклонишася Немьци князю, Ярослав же взя с ними миръ на вьсеи правде своей». Кроме «поклонишася», ливонцы обещали Ярославу ежегодно выплачивать дань — надо думать, со следующего года, ибо в тот год Ярослав Всеволодович добычи и так вдоволь взял. Слова своего немцы, разумеется, держать не стали, однако в дипломатических отношениях Владимиро-Суздальского княжества (позже — Московского царства) и Ливонского ордена пресловутая «Юрьевская дань» будет возникать довольно часто. Например, московский царь Иван Васильевич Грозный использовал факт 50-летней (?!) задержки в выплате «Юрьевской дани» для начала Ливонской войны.

Но вернемся к Ярославу Всеволодовичу. Несмотря на то что он был один из самых энергичных князей, никакого другого удела, кроме как Переяславля-Залесского, данного ему еще отцом, он не заимел. Во Владимирско-Суздальской земле крепко сидел его старший брат Юрий Всеволодович — и не было никакой уверенности, что после его смерти великим князем владимирским станет именно Ярослав: у Юрия уже было трое взрослых сыновей, к тому же Ярослав сам признал Юрия «отцом», чем «опустился» до уровня племянников. Новгородское же княжество, за которое нужно было буквально цепляться зубами, в любой момент могло выскользнуть у него из рук. А ведь подрастали его сыновья…

И Ярослав Всеволодович решил снова попытать счастья на юге. Благо представился удобный повод. На юге в то время шла непрекращающаяся война за Галицкое княжество, где потомки Романа Мстиславича, Даниил и Василько, тщетно пытались вернуть себе отцовский удел. На их пути встал все тот же Михаил Черниговский, который хотя и приходился им зятем (был женат на дочери Романа Мстиславича), но галицкое наследство из рук не выпускал — собирался передать его сыну Ростиславу. В борьбу включались все окрестные князья, а также угры (венгры) и ляхи (поляки). Как мы помним, и Ярослав Всеволодович уже раз пытался завладеть Галичем; и после той неудачной попытки о Галиче не забывал.

Но оказался он на юге по другой причине.

Великий киевский князь Владимир Рюрикович и его союзник Даниил Романович (Галицкий) повоевали Черниговскую землю и вернулись в Киев. В этот момент к Киеву подошел союзник Михаила Черниговского Изяслав Мстиславич Смоленский и привел с собой половцев, которые начали грабеж Русской (Киевской) земли. Владимир Рюрикович и Даниил Романович вышли против половцев под Торческ, но были разбиты: Даниил бежал, а великий князь киевский Владимир Рюрикович попал в плен к половцам. Последнее еще раз показывает, к какому упадку пришла Русь после разделения страны на уделы и призвания половцев для участия в крамолах…

Пока Владимир Рюрикович (сват Юрия Всеволодовича, кстати) томился в половецком плену, нужно было быстро собрать выкуп (ясное дело — с купцов, да притом иноземных: «…w на Немцихъ имаша искупъ князи») да придержать место в Киевском княжестве, чтобы другой князь не позарился. Очевидно, Юрий Всеволодович, на правах «отца и господина», послал брата Ярослава исполнять это задание. Ярослав Всеволодович оставил на княжении в Новгороде своего сына Александра, а сам с новгородцами отправился в Киев, где и сел. Было это в конце 1235 — начале 1236 г. Новгородцев он вскоре отпустил — как пишет летописец, через неделю после прибытия, предварительно «одарив».

Что было далее с Ярославом Всеволодовичем вплоть до момента возвращения его на Залесье после Батыева нашествия, понять довольно трудно — сведения летописей обрывчаты и неполны. Украинский историк Леонид Махновец, сопоставив данные различных летописей, пришел к выводу, что Ярослав Всеволодович сидел в Киеве — но не один раз, а дважды: весной 1236 г. (когда собирался выкуп с купцов) и в январе—марте 1238 г.[30]