Тысячелетие России. Тайны Рюрикова Дома

В том же году монгольский хан Менгу приходил к Киеву на разведку. По словам Ипатьевского летописца, удивленный красотой и величием города, хан «приела послы свои к Михаилоу и ко гражаномъ, хотя е прельстити. И не послоушаша ег». (К слову, в историографии бытует мнение, что послы татарские были Михаилом умерщвлены. Однако Ипатьевская летопись — главный источник информации о тех событиях — ничего об этом не сообщает.)

Сам же Ярослав Всеволодович занялся конкретными делами. Перво-наперво «Ярославъ иде г Каменьцю. Град взя Каменець, а княгиню Михайлову со множьством полона приведе в своя си», — повествует Лаврентьевская летопись, описывая события 1239 г. Надо сказать, что даже для Ярослава Всеволодовича, ходившего из Новгорода на емь, а из Переяславля-Русского на Галич — это далекий рейд. Впечатление от этого сообщения будет еще сильнее, если вспомнить, что запись сия помещена летописцем между сообщениями о взятии Переяславля-Русского (3 марта) и Чернигова (18 октября) татарами. Итак, в ту пору, когда Русь с ужасом ожидала повторного набега монголов, Ярослав Всеволодович безбоязненно совершал налеты на города киевско-волынского пограничья. И вовсе не из желания стать русским Парисом, хотя жену Михаила Черниговского также звали Еленой. Ярослав Всеволодович наверняка искал в Каменце самого Михаила Всеволодовича. Этот рейд свидетельствует о том, что между князьями назрела новая «котора» — но уже не за Новгород, а за Киев, за первенство над Русью.

Однако Ярослава Всеволодовича ждало разочарование — Михаила Всеволодовича среди пленных не оказалось. К тому времени, как свидетельствует Ипатьевская летопись, он «бежа… Оугры» — вероятно, искать поддержки у венгерского короля Белы, у которого сватал дочь за сына Ростислава. «…Слышавъ же се Данилъ (и) посла слы, река: поусти сестроу ко мне, зоне яко Михаилъ обеима нама зло мыслить. И Ярославъ оуслыша словеса Данилова, и бысть тако. И приде к нима сестра, кДанилоу, и Василкоу, и дер-жаста ю во велице чести. Король же не вдасть девкы своей Ростиславоу, и погна и прочь. Идоста Михаилъ и Ростиславъ ко оуеви своемоу в Ляхы и ко Кондратови. Приела бо Михаилъ слы Данилоу и Василкоу, река: многократы согрешихо вам, и многократы пакости творях ти. Что ти обещахь и того не створих. Аще коли хотяхъ любовь имети с тобою, невернии Галичане не вдадяхоут ми. Ныне же клятвою кленоу тис, яко николи же вражды с тобою не имамъ имети. Данилъ же и Василко не помяноуста зла, въдста емоу сестроу. И приведоста его из Ляховъ. Данилъ же светъ створи со братом си, обеща емоу Киевъ. Михаилови а сынови его Ростиславоу вдастъ Лоуческъ. Михаилъ иже за стпрахь Татпаръскыи не сме ити Кыевоу. Данилъ же и Василко въдаста емоу ходити по земле своей, и даста емоу пшенице много, и медоу и говядъ и овецъ доволе…»

Итак, Ярослав Всеволодович посчитал нужным не ссориться с князем Даниилом Романовичем, который уже сел в Галиче, и вернул волынским князьям их сестру. Обращает на себя внимание, что Даниил Романович говорил Ярославу Всеволодовичу о том, что Михаил им обоим зло замышляет (т. е. является им обоим врагом). С Михаилом Ярослав спорил за Новгород, Даниил — за Галич. Но странная у них вражда к черниговскому князю: Ярослав пытается его внезапно схватить, а Даниил — возвращает жену и даже разрешает жить в своей земле на своем иждивении…

Но не только далеким рейдом на Киевскую землю запомнился тот год Ярославу Всеволодовичу. В то же лето Ярослав еще успел совершить поход к Смоленску и отбить очередной набег литовцев; попутно Ярослав Всеволодович поставил смолянам нового князя — Всеволода Мстиславича. Тем самым смолянам, разбившим его в 1216 г. близ Липицы…