Тысячелетие России. Тайны Рюрикова Дома

Итак, какие же аргументы выдвинул Юрий Долгорукий в подтверждение своих претензий на киевский стол?

Во-первых, свое старшинство в роде. Киевский князь Изяслав Мстиславич приходился Юрию Владимировичу племянником — нарушение «лествицы» было налицо.

Во-вторых, не полагаясь только на старшинство, Юрий Владимирович мог выставить дружину не только своего княжества, но и опереться на союзников — Ольговичей и половцев.

Но Изяславу Мстиславичу было что возразить. Он тоже имел верную дружину и союзников — венгров, поляков и чехов, с которыми он имел династические связи (венгерский король Гейза II был мужем родной сестры Изяслава Мстиславича — Ефросиний. Дочь Всеволода Мстиславича (брата Изяслава) Верхуслава была первой женой Болеслава Кудрявого, сына Болеслава Кривоустого. Одна дочь Болеслава Кривоустого, Агнесса, была женой Мстислава (сына Изяслава) и т.д.).

Что же касается старшинства, то следует заметить, что Юрий и Изяслав по возрасту были практически ровесниками; а киевский стол Изяслав получил в борьбе с заклятыми врагами их рода — Ольговичами, — когда Юрий Владимирович от борьбы уклонился и никаких прав на киевский стол открыто не предъявлял. Не понравились Изяславу и союзники дядины. Если бы Юрий «пришелъ толико съ детьми то которая ему волость люба — ту же бы взялъ. Но он же на мя Половци привелъ и вороги моя Олговичи — то хочю ся биты».

Последовавшая затем четырехлетняя «котора» велась сторонами с переменным успехом до тех пор, пока Изяслав Мстиславич не сделал «ход конем»: пригласил на великий киевский стол старшого из живущих Мономаховичей — вышгородского князя Вячеслава Владимировича. В свое время он уже был великим киевским князем, однако вынужден был уступить великий киевский стол Ольговичам. Не имея достаточно сил, он не мог оспорить у Ольговичей, Юрия или Изяслава, киевский стол, который ему-то и должен был принадлежать по праву! Дети его давно умерли, так что конкурентов с этой стороны у Изяслава не было…

В общем, Изяслав Мстиславич назвал Вячеслава Владимировича отцом и фактически поставил его на великое княжение. Впрочем, Вячеслав Владимирович не был безмолвной марионеткой в руках Изяслава — скорее они выступали как дуумвиры (соправители).

У Юрия Долгорукого был выбит из рук основной козырь — «законность», и дальше уж он повел борьбу за киевский стол без этого фигового листочка. Частые же призвания Юрием Долгоруким половцев к себе в помощь обратили первоначальные к нему, как сыну самого Владимира Мономаха, симпатии киевлян в полностью противоположные чувства. В последовавших за этим сражениях на реке Лыбеди и на Руте половцы бежали, Юрий Долгорукий был разбит и вынужден, признав власть дуумвиров, вернуться в Залесье.

«Изяславъ же с Вячеславомъ сяде въ Киеве. Вячеславъ же на Велицем дворе, а Изяславъ подъ Оугорьскгшъ. А сына Мьстислава посади (в) Переяславли», — пишет Ипатьевская летопись.

Однако спустя три года судьба дала-таки Юрию Долгорукому шанс — дуумвиры внезапно, с разницей в месяц, умерли, и Юрий наконец-то «по праву» занял киевский стол. Правда, и он долго не смог наслаждаться своим триумфом — в 1157 г. он умер (как уже было сказано выше, предполагают, что он был отравлен). Как писал российский историк Н.М. Карамзин, «…народ киевский столь ненавидел Долгорукого, что, узнав о кончине его, разграбил дворец и сельский дом княжеский за Днепром, называемый Раем, также имение суздальских бояр, и многих из них умертвил в исступлении злобы. Граждане, не хотев, кажется, чтобы и тело Георгиево лежало вместе с Мономаховым, погребли оное вне города, в Берестовской обители Спаса».

* * *

Вот теперь-то и настала очередь вернуться к одной из самых противоречивых фигур времен Киевской Руси — Андрею Юрьевичу Боголюбскому и его деятельности.

Еще во время отцова княжения в Киеве он, без воли отца, бежал из Киевской земли в Залесье, прихватив в Вышгороде икону Божией Матери, привезенную из Царьграда (Константинополя). Позже он украсил икону 30 гривнами (весовыми) золота, не считая драгоценных камней, жемчуга и серебра. После смерти отца, хотя он был одним из старших в роду Мономаховичей, Андрей не стал домогаться киевского стола для себя лично, предпочитая действовать из-за спины других. В 1160 г. он добивался от константинопольского патриарха собственной метрополии для Владимирско-Суздальской земли, но не преуспел.