Тысячелетие России. Тайны Рюрикова Дома

Ответ на этот вопрос окажется простым: после Ярослава Мудрого, построившего в Прибалтике свой форпост — Юрьев, — среди русских князей не нашлось достойного последователя-государственника. Прибалтика для русских так и осталась «медвежьим углом». И не стоит обольщать себя мыслью, что сей факт свидетельствует о каком-то миролюбии тогдашних русичей — вовсе нет! Летописи рассказывают нам немало случаев, когда русские князья вторгались в Прибалтику и устраивали там «гомосафари». Но Рюриковичи, видно, искали только добычу, а не подданных.

Еще больших упреков заслуживает русский клир той эпохи, который так и не развернул ни в Прибалтике, ни на южных рубежах Руси целеустремленной миссионерской деятельности. Все случаи обращения русскими инородцев в христианство носят случайный характер и являются результатом деятельности отдельных лиц, а то и инициативой самих обращенных. Мне могут возразить: Православная церковь не принуждением, но кротостью обращала язычников в христиан: это лишь католики-крестоносцы насилием пытались спасти людские души. Однако от Юрьева до берега Балтийского моря и обратно за 170 лет «с кротостью» можно было прошагать не один десяток раз. Но мы имеем очень мало — практически не имеем! — сведений о святых мучениках тех времен, несших слово Божье на берега Балтики или в причерноморские степи и за то сложивших свою голову.

Что касается католической экспансии, то она держалась не только на насилии, отнюдь. Неоднократно встречаются случаи, когда католики-миссионеры в землях язычников начинали обхаживать в первую очередь вождей — а там, глядишь, и все племя, с пением псалмов, переходило под управление католических иерархов. А что же русские — те же новгородцы? В ответ на происки «латинян» они могли предложить только очередной набег, «сотвориша их волость пусту». Понятно, что католические иерархи прятались за стенами каменных крепостей, брать которые русские не могли или не хотели, и под удар попадали все те же инородцы, что их любви к русским не прибавляло.

Первый, кто понял, сколь много было упущено возможностей, был Ярослав Всеволодович. В присущей ему жестокой манере — чем не православный крестоносец! — он силой крестил карел и даже сжег нескольких карельских или емьских волхвов. Но время уже ушло…

Но вернемся к событиям 1268 г. Крестоносное воинство по Чудскому озеру — вдоль берега по суше и по воде — двинулось к Пскову. Путь к древнему городу прикрывал Изборск. Но он не стал препятствием для крестоносцев и был сожжен. Немецкое воинство подошло к Пскову. Псковичи, как обычно, сожгли посад и спрятались за стенами своей крепости. «Они (псковичи) настроены были мужественно, хотя и не были единодушны», — пишет ливонский хроникер. Десять дней город был в осаде, пока из Новгорода не приспела помощь во главе с Юрием Андреевичем. Но силы были все равно не равны, и князь Юрий счел нужным заключить с магистром перемирие.

Было понятно, что ливонцы почувствовали свою силу и перемирие может быть непрочным. В Новгород прибыл великий князь Ярослав Ярославич и «нача жалити: “мужи мои и братья моя и ваша побита; а вы розъратилися с Немци”». Конечно, решение идти войной на Раковор было в свое время поддержано и великим князем, и он тоже чувствовал свою вину. Потому Ярослав Ярославич сделал «ход конем»: он приказал сыну Святославу собирать новые полки, которые тот и привел в Новгород. «И бяше ту баскакъ великъ володимирьскыи, именемь Амраганъ, и хотеша ити къ Колываню», — отмечает Новгородская Первая летопись старшего извода. То есть Ярослав Ярославич в предполагаемый поход привлек даже татар. Это возымело отрезвляющее действие на ливонцев.

«И уведавше Немци, прислаша послы с молвою: “кланяемся на всей воли вашей, Норовы всей отступаемся, а крови не проливайте”; и тако новгородцы, гадаете, взята миръ на всей воли своей».

Ярослав Ярославич мог праздновать бескровную победу, а угроза ливонского вторжения была ликвидирована.