Тысячелетие России. Тайны Рюрикова Дома

И наконец, именно Иван Данилович Калита обеспечил Московскому государству экономическое процветание. Что бы там ни говорили о якобы выгодном положении Москвы на пересечении неких торговых путей и т.д., вовсе не это подняло Москву. На Руси в то время было довольно городов, чье географическое положение было не менее выгодно (Новгород, Псков, Смоленск, Тверь, Нижний Новгород, Ярославль). Но причина московского процветания была в другом. Как честно написал Н.М. Карамзин в своей «Истории государства Российского», «…иго татар обогатило казну великокняжескую, исчислением людей, установлением поголовной дани и разными налогами, дотоле неизвестными, собираемыми будто для хана, но хитростью обращенными в их собственный доход: баскаки, сперва тираны, а после мздоимные друзья наших владетелей, легко могли быть обманываемы в затруднительных счетах… Таким образом мы понимаем удивительный избыток Иоанна Даниловича, купившего не только множество сел, но и целые области…»

Однако потомки признают выдающиеся достижения Ивана Даниловича Калиты нехотя, сквозь зубы. На упомянутом памятнике «Тысячелетие России» Иван Калита вообще отсутствует. И при том, что если бы феномена Ивана Калиты не было, не было бы и доброй трети героев монумента, а еще треть была бы представлена совсем другими лицами.

Но злодейство и гениальность несовместны — об этом еще А.С. Пушкин писал. Вот только не ошибался ли он?

* * *

Со смертью Ивана Даниловича Калиты московско-тверское противостояние не уменьшилось — просто Тверь ослабла, а Москва усилилась: хищник стал жертвой — и наоборот.

После Ивана Даниловича ярлык на великое княжение получил его сын Семен (Симеон) Иванович по прозвищу Гордый. Так его прозвали за высокомерие по отношению даже не к своим боярам, а — к князьям. Не будет преувеличением сказать, что все залесские князья его люто ненавидели и интриговали против него, против выдачи именно ему ярлыка на великое княжение. Но хан Узбек, после некоторых раздумий, выдал ярлык на великое княжение Семену Ивановичу, видно, памятую верную и усердную службу его отца.

Сам Семен также никогда не забывал, кому именно он обязан своей властью, а потому за свою жизнь пять раз успел побывать в Орде с выражением покорности.

Он не достиг таких успехов, как достиг его отец. Собственно, не в этом Семен Иванович видел свою задачу — его миссия была закрепить предыдущие успехи. И он с этим справился.

Семену Ивановичу был не чужд некий нарциссизм, тяга к показному величию. Именно Семен Иванович, если не врут исторические источники, первый венчался на великое княжество так называемой шапкой Мономаха, хотя никакого отношения ни к Владимиру Мономаху, ни тем более к императору Константину Мономаху сей головной убор «среднеазиатской работы XIV в. с соболиной опушкой» не имел. Московское княжество практически не имело своей собственной истории, но Семен Иванович ради придания себе дополнительного величия Москву покидать не собирался. Он не уехал в номинальную столицу, относительно древний Владимир-на-Клязьме, ибо понимал, что не место красит человека, а человек — место.

И именно Семен Иванович первый среди великих князей владимирских начал титуловаться «всея Руси». Сохранилась даже серебряная с позолотой печать на его духовной грамоте с надписью «печать Князя Великого Симеонова всея Руси». Однако же это были только мечты, да и печать была только для внутреннего употребления — лишь Иван Васильевич III заявит о своих претензиях во весь голос.

Единственное, что мешало Семену Гордому чувствовать себя счастливым, — это отсутствие наследника, которому он мог бы передать великое княжение.

Первая жена Семена Ивановича, дочь великого литовского князя Гедимина Айгуста (в святом крещении Анастасия), родила великому князю двоих сыновей, Василия и Константина, и дочь Василису. Но мальчики умерли во младенчестве. В ту пору (да и сейчас тоже) это несчастье связывали с Божьим гневом. Надеясь умилостивить Всевышнего, Айгуста-Анастасия решила совершить богоугодное дело — на свои средства расписать одну из московских церквей — монастырский храм Спаса-на-Бору. (Дело в том, что Иван Данилович Калита построил в Москве первые четыре каменных храма, но позаботиться о внутреннем убранстве не успел.) Для нее, как и для Семена Ивановича, украшение кремлевских храмов было своего рода покаянием, молитвой.

Однако великой княгине Анастасии не суждено было увидеть эти росписи. 11 марта 1345 г. она умерла, перед кончиной приняв монашеский постриг. Ее похоронили в стенах церкви, об украшении которой она так заботилась.