Тысячелетняя любовь Рашингавы

– Пикантное?! – охнула Фриндлей и села.

– Она, похоже, чистит те его сапоги, которые на нём на данный момент.

– Это же унизительно.

– Хозяин пошёл по краю.

– Ну, видимо, он для того и согласился взять её. Чтобы унижать и ждать, когда её терпение лопнет.

– Но если она об этом не догадывается, и мы скажем ей о том, что он перегибает палку… она его убьёт.

– И что, думаете, надо позволить ему продолжать глумиться над ней?

– Может, пару дней?

Внутри каждого служащего порядку в этом доме, началась борьба между желанием сделать как лучше для дочери принца и направить на истинный путь хозяина. Фаруги, полукровка, вдруг сказала дельную вещь:

– У крылатых может быть унизительно то, что нормально у перевёртышей. И наоборот. Мария, я думаю, ты могла бы спрашивать у этой… Луны… как ей понравилось то, что она делала и…

– Я поняла, что ты имеешь в виду. Но надо обладать огромным тактом, чтобы всё дать понять ей правильно…

– Да ещё так, чтобы не вспылила и не пристукнула насмерть хозяина.

– Верно…

Луна вошла на кухню в прекрасном настроении.

– Ну, как первое задание? – быстро спросила Мария, поднимаясь с места.

– Прекрасно. Удобнее и быстрее, чем ухаживать за снятой обувью. Только вот… я нигде не запачкала свою юбку? – Луна медленно повернулась вокруг своей оси. – Делать это на коленях в таком платье немного непрактично. Белая нижняя юбка наверняка испачкалась. Есть какие-нибудь приёмы, чтобы избежать этого?

– Н… нет, я как-то об этом никогда не задумывалась. Просто следила за тем, чтобы делать всё аккуратно.

– Жаль. У наших герард для подобных заданий придуманы наколенники.

Все молчали, вероятно, просто представляя себе сцену, которая происходила сейчас в кабинете хозяина. Мария даже не поняла, что именно она начала ощущать: гнев, смущение или желание обратиться к её отцу и всё аккуратно объяснить ему.

– Почему вы все так смотрите? – недоумевающе спросила Луна.

– Просто… очень уж необычная ситуация. Дочь принца. Здесь. В этой одежде.

– О, иногда, чтобы понять что-то, надо применить метод инверсии – как говорит отец. Поставить всё с ног на голову, если проще.

– Леди Рашингава, – обратился к новой "серветке" Сануф. – Графу нужно принести шоколад.

– Конечно. Я сделаю.

– Нет-нет, – остановил девушку Агвельт. – Шоколад сделаю я. Вы – отнесёте и подадите ему.

– Если так принято, то – ладно. В кабинет ему, да?

– Да. Я всё поставлю на поднос. Ваше дело – просто донести и поставить на стол.

Девушка, снаряжённая всем необходимым, удивила всех, поднявшись в воздух и довольно быстро, но идеально ровно держась, поплыла прочь.

– Ого, шоколад так ни за что не расплескается и не споткнёшься ни обо что… – протянула Фриндлей. – Жаль, мы все не чистокровные перевёртыши.

– Но, – возразила Апенене, – разве мне одной кажется, что в ближайшие дни мы так и будем сидеть здесь, а всю работу за смену будет делать она одна?

– Зато скучно точно не будет, – с деланным безразличием сказал Сануф. – Мне интересно, что ещё он прикажет ей сделать.

– Это опасно. Опасно и плохо, на самом-то деле, – покачала головой Фриндлей. – Граф всё-таки мужчина. Бывшая невеста неплохо поводила его за нос. Уязвила самолюбие. Прошло много лет, но он всё равно наверняка захочет отыграться на другой высокородной особе. Только вот с этой… совесть его не замучает.

– Верно, она же не просто не крылатая. Она перевёртыш, – согласился Сануф и засуетился: – Пойду-ка, проверю, как там у них.

Через четверть свечи Сануф вбежал бледный, с трясущимися руками, сел за стол, и торопясь, выпил всю воду из кувшина.

– Что там происходит?! – сгрудились все вокруг дворецкого.

– Я трус, – признался надтреснутым голосом Сануф. – Я не знаю как, но она пролила на него шоколад, и он сказал принести ему чистую… рубашку! Ну что он творит?! Я подумал: ладно. Она ему принесла, смотрю: не возвращается. Заглядываю, якобы спросить, что ещё принести, а там…

– Ну что? Что?

– Она его сама… сама…

– Сама… что! Говори же!

– Я должен был отпустить её или сказать что-нибудь, но я просто выслушал, что он мне сказал, и дверь закрыл.

– Так что же она сама-то?

– Переодевала его, вот что!..

– Что-о?! – мгновенно разъярилась Фриндлей. – А вот это уже разврат!..

И только экономка понеслась из кухни, как в неё влетела Луна. Снова в замечательном настроении, совершенно спокойна:

– Я пролила шоколад. Нужно ещё чашку.

– Вы так разбалуете хозяина, – строго сказала Фриндлей. – Он должен был переодеться в своей гардеробной. Она для того и нужна.

– О, понятно, – вдруг улыбнулась девушка-перевёртыш. – У нас, по сути, не существует гардеробных для высокопоставленных господ. Я не знала, простите.

– И постарайтесь делать всё аккуратнее, – продолжила поучать Фриндлей дочку принца. – Нельзя тратить время хозяина своими оплошностями.

– Понимаю.

– В этот раз просто поставьте шоколад на стол и уходите оттуда.

– Но там весь стол завален. Я лучше просто подержу поднос, пока он будет пить.

– И стоять там, как изваяние? Просто заставьте его чуточку прибраться.

– Убираться на столе? Вы с ума сошли?!

– А что, интересно, в этом такого? – опешила экономка.