Тысячеликий демон

Ашант не сразу заметил погасшие огни на Огненной скале. И сразу после этого он ощутил дикий страх. Он понял, что так не должно быть, что пламя ни в коем случае не должно было угаснуть. Осмотревшись, воин с удивлением увидел пятившихся назад людей. Остатки кулака – его товарищи, бок обок с рыцарями отходили от роковой горы. Рыцари плакали. Их лица выражали отчаяние.

Мимо него прошел молодой парень, облачённый в черный панцирь с нарисованным на нем алым пламенем; на груди, на серебряной цепи, висел черный клык; в руке была секира с черной ручкой и красивым узором на лезвии. Он посмотрел на Ашанта, и в глазах его застыли ужас и мольба.

"Что мы наделали? – запаниковал Ашант. – Почему все бегут?"

Справа верхушки скал побледнели. Начинался рассвет. Снег продолжался, мелкий, незаметный. Стало холодно так, что у Ашанта застучали зубы. Он тоже попятился и упал, наткнувшись на своего коня. У него была перебита шея. Ему внезапно стало так жалко его, что он вопреки себе скупо заплакал. Люди уже бежали.

И тут Ашант услышал гром. Резко обернувшись, воин с ужасом увидел, как замок на скале разлетелся во все стороны, точно лопнувший горшок над очагом. Из скалы ввысь с огромной скоростью вылетело нечто не поддающееся описанию. Какой-то сгусток тьмы, что-то вроде тумана, неистово вращающегося вокруг своей оси. Столп этого жуткого тумана летел вверх, вливаясь в небо, как нечистоты в чистую реку. Мертвенно холодная Тьма вырывалась из скалы на свободу, и юноше показалось, что она затягивает в себя все окружающее.

Ашанту внезапно захотелось покинуть это проклятое место. И он побежал, перепрыгивая через павших, и все вокруг бежали. Потом он споткнулся и упал прямо на чей-то труп.

Ашант с отвращением слез с него. Мертвец смотрел в небо одним широко раскрытым глазом. Другой был прикрыт. Что-то в его искаженном облике показалось ему знакомым.

– Габа! – воскликнул он. – Это же Габа! Повелитель! – Ашант обхватил руками лицо темника. – Как же так?! Габа!

Неожиданно Габа скосил глаз на Ашанта. Неясный хрип вырвался из его груди, и следом за ним из горла пошла кровь.

И тут Ашанта затрясло. В этот миг в него будто вселился чей-то дух и навсегда изменил его жизнь.

Ашант вдруг почувствовал всю боль темника, услышал все его мысли.

"Дышать нечем… Дышать нечем… Нос заложило… Холодно, сожри меня… демон".

Жизнь угасала в темнике. Мысли Габы путались, а тело стало ватным, оно словно лежало на мягчайшей перине.

Спустя несколько секунд Габа Одноглазый умер.

Его смерть не принесла Ашанту облегчения. Все его раненые друзья будто закричали ему, заспешив поделиться с ним своей болью. Их мольбы о помощи хором зазвучали внутри него.

Ашант зажмурился, обхватил голову и затравленно осмотрелся, не понимая, что происходит. И откуда он знает, что Нохай где-то рядом, лежит со вспоротым животом, дымящаяся кровь медленно и тягуче сочится из зияющей раны на пушистый снег и тут же застывает. Нохай совсем не чувствует ног, а в грудь его будто врезаются тысячи раскалённых игл, причиняя невыносимые страдания.

И что Сэдей, славный Сэдей… В его шее стрела, а лицо превратилось в кровавое месиво. И он почти умер, только крохотная искорка жизни ещё слепо цепляется за своего хозяина, отчаянно взывая о помощи.

И что Булаг… и Джута… и… и…

Чей-то громовой хохот потряс небеса. Столп иссяк, и из демонической горловины выбрался и сам дух. Видны были только исполинские крылья, оставлявшие за собой дымный след. Дух пролетел над долиной и исчез.

– Вставай, Ашант! – Берюк подхватил юношу и волоком потащил за собой. – Эту битву не выиграл никто. Пошли, оставь сопли! Мы ещё поживем, и пусть шайтан этот подавится!

Берюк бешено сквернословил, не умолкая ни на минуту, и грязные слова его язвили Ашанта. Они словно сливались с неумолчным, пульсирующим низким гулом, поднимавшимся из недр потревоженной ими горы. Этот чуждый всему живому вой бурлил в горле и зудел в ушах, он словно хотел вобрать в себя всё живое, он жаждал их смерти и брань Берюка помогала ему в этом.

Обессиленный Ашант больше не мог вынести этой пытки.

– Хватит… – из последних сил шептал он, повиснув на плече сотника. – Хватит уже, не ругайся…

Но Берюк не обращал никакого внимания на слова Ашанта, он остервенело тащил за собой юношу, продолжая сыпать проклятьями.

Незаметно к ним присоединился Беар; он взял Ашанта под мышки с другой стороны. Его лицо было перемазано грязью и кровью, но он все равно улыбался, только вот улыбка была какой-то неестественной. Попросту безумной.

На южной стороне, там, куда идти ровно полгода, есть страна айбаков;

Иди туда, Хаидар, возьми всё то, что задолжал мне их правитель.

Но помни, по пути туда столкнёшься ты с бедой:

Живет в степи, жестоко высушенной солнцем, Великий Змей;

Он непобедим и пожирает все живое…

"Он поёт? Или он сошел с ума?" – подумал Ашант.

Так они и брели, по мерзлой земле, и падал снег, а мертвое небо налилось свинцом и грозило обрушиться и раздавить их. Ашант то и дело падал, и истерзанные руки его зарывались в мокрую стылую траву. Голоса умирающих в ущелье битвы собратьев потихоньку стихали.