Тысячеликий демон

Ашант остановился и бросил свой конец аркана на землю. Он не сразу понял, что Млада смотрит на него. Она, вывалянная в пыли и навозе, с копной свалявшихся, дико торчавших в разные стороны волос, в разорванной рубахе, все равно так же красива, как и всегда. Как в те первые дни, когда он увидел её: та же бледная, шелковистая кожа, чистое, одухотворённое лицо; она смотрит на него, её губы что-то ласково шепчут…

– Прощай… – Ашант точно проснулся, и слова девушки обдали его, как утренний ветерок.

Один из толпы, хромой парень, разрезал на ней рубаху. Млада инстинктивно закрылась связанными руками, но тут верёвка натянулась, повалив её в пыль. Несколько человек, толкаясь и возбуждённо крича, потащили жертву по земле. Рыжеволосый смеялся, разговаривая со своими спутниками.

Поучаствовать в казни собралась вся орда. Настоящий рёв разносился далеко по степи. Младу привязали к столбу за шею, в двух-трех локтях от земли, со свободным концом верёвки в три локтя, руки связали за спиной. Она стояла на коленях, оскалив зубы, и дико орала, будто раненый волк.

Секунда, вторая…

С севера медленно надвигались тучи.

Третья…

Повеяло едва ощутимой свежестью.

Четвертая…

Млада откинулась, прижимаясь спиной к столбу, посмотрела на небо…

Град камней, больших и маленьких, обрушился на неё. Ордынцы швыряли в девушку всё, что попадалось под руку. Млада как дикая кошка, безумно металась по кругу, крупные капли крови шлепались на сухую землю, поднимая облачко пыли…

И тут, сквозь рёв обезумевшей толпы, воин услышал нечеловечески искаженный, судорожный, рваный крик:

– Мерген! Мергееен!!! Твой брат умрёт! Умрёт! Я заберу его! Я приду за ним, Мерген!

Рыжеволосый чуть вздрогнул, взглянул на неё и отвернулся. Всадники развернулись и ускакали.

Млада, окровавленная, с выломанными зубами, клочьями свисавшими губами, ещё мгновение, стоя на коленях, кажется, смотрела куда-то вверх, разбитыми в кашу глазами. Наконец, сбитая очередным булыжником, угодившим ей прямо в висок, рухнула на залитое её кровью дно позорной ямы и затихла.

Ашанта уже не было там. Ссутулившись, он уныло брел вдоль круглых юрт, переступая через канавы с нечистотами и через кучи лошадиного дерьма, мимо деревянных рам, с подвешенными на них кожаными мехами с кумысом. Он словно пребывал в трансе, ничего не видя перед собой; его шатало, кожа на лице горела, будто опалённая огнем.

А потом он остановился. Пелена сошла с глаз, он увидел потемневшее от пепельно-синих туч небо, и облегченно вздохнул.

"Умерла…"

Млада так и лежала на том опустевшем пустыре, засыпанная камнями, обхватив посиневшими переломанными руками забрызганный кровью столб. Три пацана, в войлочных халатах с широким запахом, смеясь и корча друг другу рожи, кидали в её мёртвое тело камушки. Какая-то женщина зычно окликнула их, и они тотчас убежали, сталкиваясь плечами.

Спускались сумерки. Начал моросить дождь. Дождь падал на неё, стекая по спине грязными ручейками, размывая бурые пятна на песке. Дождь лил всё крупней, заполнял яму чёрной жижей, скрывая под ней венежанку Младу.

Глава 2. Искра

В просторной тёмной ложнице с высоким, заросшим паутиной потолком и почерневшими от старости бревенчатыми стенами, на широком ложе лежал, укрытый шерстяным одеялом, дряхлый старик. Рядом стоял крепкий дубовый стол, на котором горела толстая оплывшая свеча, поставленная на маленькую глиняную плошку. Её дрожащий огонёк нервными бликами играл на дряблой, ссохшейся, покрытой пигментными пятнами коже старика. В тёмном углу, поодаль, сидела на табурете нянька – плотно сбитая девка в белом платке. Её глаза испуганно бегали, руки нервно теребили передник. Старик судорожно глотал беззубым ртом воздух и сухо кашлял.

– Эй! Кто там? – спросил он дрожащим, затхлым голосом. – Подойди сюда…

Девка, кланяясь, громко и неуклюже топая по скрипящим половицам, подбежала к старику.

– Чего вам, ваша светлость?

– Зачем… зачем так гремишь, дура? Прикажу выпороть…

– Простите, ваша светлость…

Старик, хмуря всклокоченные брови, водил по сторонам белесыми глазами. Он был слеп.

– Где ты? Дай мне руку.

Девка вздрогнула и осторожно подала ему руку.

– Молодые пальцы… Хе-хе… Мягкие, тёплые. И сама ты, верно, ничего…

Старик обессилено выпустил её руку и закрыл глаза. Девка, согнувшись в поклоне, так стояла у его одра, не в силах пошевелиться от страха. Старик молчал.

– Где мой сын?– внезапно произнес он, заставив несчастную няньку ещё раз содрогнуться. – Где Горыня? Где Искра?

– Ммм… Искра где-то здесь во дворе… – пролепетала девка.

– А Горыня? Где он? Опять пьян?

– Не знаю, ваша светлость…

– Так позови их, – велел старик. – Всё, иди вон… бестолочь.

Искра, светло-русая, подвижная девушка лет шестнадцати, сидела на ступеньках высокого резного крыльца, ведущего в покои своего отца, князя Волчьего Стана Вятко, который сейчас лежал в одной из спален, тяжело и неизлечимо больной. Она звонко смеялась, слушая спор двух людей, происходивший во дворе.