Тысячеликий демон

Михалко, большой мужчина, внешне мрачный – хмурый взгляд из-под густых бровей, тяжелый квадратный подбородок, – на проверку оказался добряком и балагуром. Воевода много, громко и быстро болтал, при этом конец каждой фразы у него заканчивался забавным взвизгом. Он тепло приветствовал и даже приобнял Горыню и очень расстроился, узнав о недомогании Искры. А когда Доброгост рассказал об их злоключениях, воевода был поражен и обескуражен.

– Я слышал, что в Шаграве происходит что-то неладное, – говорил он, сокрушенно качая головой. – Но это нечто невообразимое! Воистину, бог разгневался на нас!

Горыня признался, что силы его людей на исходе и попросил остановиться на привал. Отъехав подальше от проклятого леса, оба отряда остановились у иссенского шляха, по которому намеревались ехать вплоть до кринского тракта, ведущего прямиком в столицу.

Вечер прошел тихо. Венеги оплакивали погибших, особенно Девятку – не услышать больше его мудрого слова, и Вьюнка – не прозвучит более звонкий голос парня, так радовавший их всё это время. Горыня созвал людей, пал пред ними на колени и сказал:

– Простите меня, братцы! Простите за всё. Если бы вы знали, как корю я себя за своё бездушие и жестокость и глупость! Был бы я благоразумен, может и… а! Что там! Мы не забудем павших! Не забудем…

Ночью, за костром, Михалко, положив руку на плечо княжичу, сказал:

– Смелые слова! Не каждый вождь осмелиться на такой поступок. Я чую в тебе силу, и поэтому думаю, что люди твои пойдут за тобой. – Подумав, воевода добавил: – Но это не просто. Быть вождем не просто, парень, запомни.

Искра вышла из повозки и сразу же попала в медвежьи объятья Михалки. Он даже расцеловал смутившуюся девушку, и торжественно пообещал доставить её в царский дворец в целости и сохранности. Девушка была еще слаба и поэтому предпочла отправиться в дальнейший путь в повозке. Пока они ехали, Горыня скакал рядом, нерешительно поглядывая на сестру.

– Давай забудем, – сказала она тихо.

– Давай, – ответил Горыня и улыбнулся. Искра устало улыбнулась в ответ.

– Я поеду вперед, а то…

– Конечно же, брат.

Горыня покраснел и радостно пришпорил коня.

Андрей пришел в библиотеку рано утром. Он не хотел ковылять по пролёту в полуденную жару. Ему и так было плохо в последние дни – придворный медик уехал две недели назад, оставив князя без лекарств и мазей. Это должно было когда-нибудь случиться, Рабат всегда больше заботился о своих деньгах, чем о его здоровье, хотя лекарь был отменный. Да все марнийцы таковы, чертовы ублюдки! Из-за предстоящей свадьбы его братца-мямли с венежанской княжной Рабату урезали жалованье, с чем он решительно не согласился, и разозлившись, отправился домой. Чтоб его волки загрызли!

Андрей еле встал, чувствуя ломоту во всем теле. Служанка сделала ему массаж и растерла какими-то мазями, изготовленными по народному рецепту. Но они не помогли, облегчение приносило только фирменное рабатовское горное масло. В результате этого он полчаса плёлся, проклиная всё на свете, пока, наконец, не достиг вожделенной библиотеки.

Там было темно, пусто и пыльно. На столе лежала всё та же книга, которую он читал накануне. Канделябры, кружка с остатками чая – всё говорило о том, что Нестор, вопреки своему обычаю еще не встал, чего просто не могло быть. Андрей забеспокоился, ведь архивариус был очень стар, мог и захворать. После недолгих раздумий, князь решил разыскать его, поборов в себе сильное желание сесть и передохнуть. "Лучше двигайся, парень, а то сесть сядешь, зато встать потом, хм… проблематично".

Андрей какое-то время бродил по библиотеке, заглядывая во все темные углы, но так и не нашел ничего, что указывало бы на местонахождение старика. "Книги, книги, книги… – думал князь. – Ни двери, ни какой каморки, провались она пропадом. Интересно бы с дедом поговорить, если он еще жив, конечно. – Эта мысль заставила его задуматься. – Вот ведь какое дело. Если б мой отец умер, я бы не так горевал. А если умрет Нестор? Кто будет готовить для меня книги? Как я буду?"

Князь прислонился плечом к стеллажу, приставил трость к полке и правой, дрожащей от долгого напряжения, рукой утер вспотевшее лицо. Сердце стучало так, будто он скакал на коне. Отдышавшись, он собрался было идти дальше, когда услышал…

"Что за звук? – Андрей застыл, прислушиваясь. – Разговор, что-ли? – князь нахмурился, но звук словно убегал от него. – Ребенок? Откуда? Или нет…"

Покружившись минут пять на одном месте и ничего не обнаружив, Андрей со злостью постучал тростью по полу.

– Думай, думай, калека! Я все равно так просто не уйду! Такой уж я настырный! Надо разжечь свечу, если удастся.

Князь вернулся к столу и поискал огниво. К счастью оно нашлось, но воспользоваться им Андрей не мог по известным причинам. Поразмыслив, он придумал: сел на стул, прижал кремень к полу ногой, полосонул по нему кресалом. Трут зажегся, князь быстро схватил его железными щипчиками и разжег свечи. "Ловко же у меня получилось, – подумал князь, вздохнув с облегчением. – Я не так беспомощен, как кажется".