Тысячеликий герой

Этот архетипный кошмар отца-людоеда встречается в испытаниях инициации примитивных племен. Как мы уже видели, мальчиков австралийского племени мурнгинов вначале сильно пугают, вынуждая их убегать к своим матерям. Великий Змей Отец требует их крайнюю плоть, и женщины стараются защитить их. Звучит устрашающий рог, называемый Йурлунггур, что означает зов Великого Змея Отца, который вылез из своей норы. Когда мужчины приходят за мальчиками, женщины хватают копья и делают вид, что не только сражаются, но также плачут и причитают, так как малыши будут отняты у них и «съедены». Треугольная площадка, где танцуют мужчины, символизирует тело Великого Змея Отца. На ней в течение многих ночей мальчикам показывают многочисленные танцы, символизирующие различных тотемных предков, и учат мифам, объясняющим существующий мировой порядок. Их также отправляют в длительное путешествие к соседним и далеким кланам, имитирующее мифологические блуждания фаллических предков.[181] Таким символическим образом, «в утробе» Великого Змея Отца они попадают в новую увлекательную реальность и знакомятся с ней, и это компенсирует для них потерю матери; теперь центральной точкой (axis mundi) воображения вместо женской груди становится мужской фаллос.

Кульминацией посвящения одного обряда за другим является освобождение героя-пениса мальчика от защиты его крайней плоти, посредством пугающего и болезненного нападения на него мужчины, выполняющего обрезание.

«Именно отец (тот, кто выполняет обряд обрезания) отрывает ребенка от матери, – указывает доктор Рохейм. – На самом деле от ребенка отрезают мать… Крайняя плоть – это место, которое ребенок занимал рядом с ней».[182]

Интересно, что ритуал обрезания сохранился до наших дней у иудеев и мусульман, в культурах, где женское начало считается нечистым и всячески изолируется в соответствии с официальной монотеистической религией. «Господь не простит греха от того, что поклоняются другим богам вместе с ним, – читаем мы в Коране. – Язычники, не признающие Аллаха, поклоняются женским божествам».[183]

У племени арунта, например, со всех сторон звучат трещотки, когда наступает момент этого решающего разрыва с прошлым. Ночью, в причудливых отблесках пламени костра внезапно появляется совершающий обрезание и его помощник. Шум трещоток – это голос великого духа церемонии, а пара мужчин, совершающих обрезание, – это его воплощения. С бородами, засунутыми в рот, что означает гнев, с широко расставленными ногами и вытянутыми вперед руками двое мужчин стоят совершенно неподвижно. Тот, кто будет проводить обрезание, стоит впереди с маленьким кремниевым ножом в правой руке, которым будет оперировать. Его помощник стоит сразу же за ним, так что их тела соприкасаются друг с другом. Затем в свете костра приближается другой мужчина, удерживая щит на своей голове и одновременно щелкая большим и указательным пальцами обеих рук. Трещотки страшно шумят, звук слышен даже женщинам и детям вдали от места проведения обряда. Мужчина со щитом на голове опускается на одно колено немного впереди оперирующего, и тут же одного из мальчиков поднимают с земли несколько его дядьев, которые подносят его ногами вперед к щиту и помещают сверху на него, в то время как все мужчины глубокими громкими голосами повторяют нараспев монотонный речитатив. Операция проходит быстро, страшные фигуры тут же покидают освещенное место, бесчувственного мальчика передают другим мужчинам, по отношению к которым он теперь станет равным, и они поздравляют его. «Ты молодец, – говорят они, – ты не кричал».[184]

Мифология австралийских туземцев свидетельствует о том, что в ранних обрядах инициации юношей убивали.[185] Таким образом, видно, что, кроме всего прочего, этот ритуал является театрализированным выражением агрессии старшего поколения в эдиповском преломлении; а обрезание – смягченной формой кастрации.[186] Но эти обряды также удовлетворяют каннибалический отцеубийственный импульс подрастающей группы мужчин и в то же самое время открывают милосердный акт самопожертвования архетипного отца; потому что в течение длительного периода символического посвящения инициируемых некоторое время заставляют питаться только свежей кровью, взятой у старших мужчин.