Тысячеликий герой

Юноша почтительно ответил: «О мой отец (если дозволяешь мне так называть тебя), о Феб! Свет всего мира! Прошу тебя о доказательстве, мой отец, благодаря которому все могли бы знать, что я твой родной сын».

Великий бог отложил свою сверкающую корону и попросил юношу приблизиться. Он заключил его в свои объятия и затем пообещал, скрепив свое обещание клятвой, что любое желание юноши будет удовлетворено.

Фаэтон пожелал, чтобы отец разрешил ему взять на один день свою колесницу с крылатыми лошадьми и позволил самому покататься на ней. «Такая просьба, – сказал отец, – говорит о том, что мое обещание было опрометчивым». Отстранив от себя юношу, он попытался отговорить его. «В своем неведении ты просишь о том, что не может быть дано даже богам, – сказал он. – Каждый бог волен поступать по своему желанию, но никто, кроме меня, не может занять мое место в моей огненной колеснице; даже сам Зевс».

Так убеждал его Феб. Но Фаэтон настаивал на своем. Отец не мог нарушить свою клятву, и все медлил, но в конце концов уступил и привел своего упрямого сына к удивительной колеснице: ее оси и дышло были золотыми, ее колеса с серебряными спицами украшены золотом. Хомут был отделан драгоценными камнями и хризолитами. Часы уже выводили четверку пышущих огнем и насытившихся божественной пищей лошадей из высоких стойл. Они надели на них звенящие уздечки; огромные животные били копытами по загону. Феб смазал лицо Фаэтона особой мазью, чтобы защитить его от огня, а затем надел на его голову сияющую корону.

«Послушай меня хотя бы, – советовал ему бог, – не хлещи коней с кнутом и крепко держись за поводья. Кони сами достаточно быстро бегут. И не следуй прямой дорогой через пять поясов неба, а сверни у развилки влево – следы моих колес будут ясно видны тебе. Кроме того, чтобы небеса и земля прогревались одинаково, не поднимайся слишком высоко и не опускайся слишком низко; ибо если ты поднимешься слишком высоко, то опалишь небо, а если опустишься слишком низко, то подожжешь землю. Самый безопасный путь посередине.

Но поспеши! Ибо пока я говорил, прохладная Ночь уж достигла своей цели на западном берегу. Нас зовут. Смотри, алеет рассвет. Мальчик мой, пусть лучше Фортуна помогает тебе и правит тобою там, где тебе будет трудно. Вот, держи поводья».

Богиня моря Тетис открыла заграждение, и лошади резко рванули с места; разбивая своими копытами тучи, разгоняя своими крыльями воздух, быстрее ветра, что поднимались в той же восточной части. И тут же – ибо колесница была слишком легка без своего привычного веса – повозку начало раскачивать, как корабль без балласта, бросаемый волнами. Охваченный ужасом возничий забыл о поводьях и уже не обращал никакого внимания на дорогу. Дико взметнувшись вверх, упряжка задела небесный свод, потревожив самые далекие созвездия. Большая и Малая Медведицы опалились. Змея, лежавшая свернувшись кольцом вокруг полярных звезд, разогрелась и с поднявшимся жаром рассвирепела. Волопас, бросив свой плуг, бежал. Скорпион стал бить своим хвостом.

А далее, после того как колесница, сталкиваясь со звездами, некоторое время неслась по бескрайним небесным путям, она низверглась к облакам у самой земли; и Луна в изумлении увидела лошадей своего брата, мчащихся ниже ее собственной колесницы. Облака превратились в пар. Земля вспыхнула пламенем. Горы запылали; стены городов обрушились; народы превратились в пепел. Это было время, когда народ Эфиопии почернел; ибо от жара кровь прилила к поверхности их тел. Ливия превратилась в пустыню. Нил в ужасе бежал на край земли и спрятал там свою голову, где она скрыта и поныне.

Мать Земля, прикрывая рукой свои опаленные брови, задыхаясь от горячего дыма, громким голосом призвала Юпитера, отца всего сущего, и стала просить его спасти мир. «Взгляни вокруг! – закричала она ему. – Небо от полюса до полюса в дыму. Великий Юпитер, если погибнет море, и земля, и все сферы небесные, тогда мы снова окажемся в хаосе начала! Подумай! Подумай об опасности, грозящей нашей вселенной! Спаси от пламени то, что еще осталось!»