Тысячеликий герой

Белая борода Макропрозопа спускается, прикрывая другую голову «Малый Лик» (Микропрозоп) представлен лицом анфас, с черной бородой. И если глаз Великого Лика был лишен века и никогда не закрывался, то глаза Малого Лика открывались и закрывались в величественном ритме судеб мира. Это — начало и завершение космогонического круга. Малый Лик именовался «БОГ», Великий Лик — «Я ЕСМЬ».

Макропрозоп — это Несотворенное Несотворяющее, а Микропрозоп — Несотворенное Творящее им соответствуют молчание и слог ОМ, неявленное и явление — имманентные содержания космогонического круга.

3. Пустота, порождающая пространство

Святой Фома Аквинский говорил «Называться мудрым может лишь тот, чьи помыслы устремлены к концу Универсума, конец же его есть также начало Универсума» [363]. Основной принцип всякой мифологии состоит в том, что конец есть начало. Мифы о творении пронизаны ощущением рока, неизменно возвращающего все сотворенные формы в нетленное, из которого они изначально возникли. Формы безудержно устремляются вперед, но, неизбежно достигая своего апогея, разрушаются и возвращаются в исходную точку. В этом смысле мифология трагична в своем видении мира. Но в том смысле, что наше истинное бытие она помещает не в бренные формы, а в нетленное, из которого они тут же вновь извергаются вовне, мифология выше трагизма [364]. Действительно, какое бы мифологическое мироощущение ни преобладало, трагедия здесь невозможна. Скорее, все это имеет характер фантазии. Кроме того, истинное бытие заключается не в этих формах, а в фантазии их творца.

Иллюстрация XIX. Мать богов (Мексика).

Иллюстрация XX. Тангороа, порождающий богов и людей (Австралия)

Как и в сновидении, эти образы выстраиваются от возвышенного до нелепого. Разуму, с его нормальными оценками здесь нет места, напротив — его постоянно оскорбляет и повергает в шок всякое утверждение, которое он, якобы, наконец — то понял. Мифология отступает, когда разум со всей серьезностью отстаивает свои излюбленные, то есть традиционные образы, защищая их так, как если бы в них и состояло послание, которое они лишь призваны сообщить. Эти образы следует рассматривать как тени — и не более — непостижимого потустороннего, недоступного ни глазу ни речи, ни разуму, ни даже вере. Подобно тривиальным фигурам сновидений, образы мифа наполнены смыслом.

Первая фаза космогонического цикла описывает расщепление бесформенности в формы, как в следующей песне о творении, принадлежащей племени маори из Новой Зеландии:

Те Коре (Пустота)
Те Коре — туа — тахи (Первая Пустота)
Те Коре — туа — руа (Вторая Пустота)
Те Коре — нуи (Безбрежная Пустота)
Те Коре — роа (Далеко простирающаяся Пустота)
Те Коре — пара (Ненасыщенная Пустота)
Те Коре — вхивхиа (Незаполненная Пустота)
Те Коре — равеа (Восхитительная Пустота)
Те Коре — те — тамауа (Установленный Предел Пустоты)
Те По (Ночь)
Те По — теки (Долгая Ночь)
Те По — тереа (Медлящая Ночь)
Те По — вхавха (Плачущая Ночь)
Хине — маке — мое (Дочь Ужасного Сна)
Те Ата (Рассвет)
Те Ау — ту — роа (Наступивший День)
Те Ао — марама (Светлый День)
Вхай — туа (Пространство)
В пространстве разворачивается два лишенных формы существования:
Маку (Влажность [мужское])
Махора — нуи — а — ранги (Великое Пространство Неба [женское])

От них берут начало:

Ранги — потики (Небеса [мужское]) Папа (Земля [женское])

Ранги — потики и Папа были родителями богов [365].

Из пустоты, пребывающей по ту сторону всякой другой пустоты проистекают чудесные, подобные растениям эманации, на которых держится мир. Десятой в этом ряду является ночь; восемнадцатым — пространство (или эфир), остов всего видимого мира; девятнадцатым является женско — мужская полярность; двадцатой — видимый универсум. Такой ряд подразумевает глубины, уходящие дальше глубин самой тайны бытия. Уровни соответствуют глубинам, исследуемым героем в его приключении как миропроникновении; они соответствуют духовным стратам, известным разуму, сосредоточенному в медитации. Они представляют бездонность темной ночи души [366].