Тысячи Историй (СИ)

— Мы сейчас говорим о тебе и о том, что ты хотел применить невероятно сильное и опасное проклятие на…

— На своём гиппогрифе! — рычит в отместку Мракс, остервенело подбирая из кормушки с едой свою палочку. — Это моё животное, что хочу, то с ним и делаю.

— Ты не слушал профессора Гриффиндора на уроках? Нам нельзя использовать такие проклятия в стенах школы! — шипит на него Каролина, от одного только его вида заводясь всё больше.

Что ж, то, что они с Мраксом далеко не друзья, было понятно с первого же курса.

— Это. Не. Твоё. Дело, — чеканит ей в ответ сероглазый и посылает один из своих лучших уничижающих взглядов.

Жаль только, что на ней ни один из них никогда не срабатывал.

Стойкая дрянь.

— Как раз-таки моё, — горделиво задирая нос, противится волшебница. — Я Староста, а значит, это моя обязанность: доложить профессорам о твоём проступке, — что я немедленно с превеликим удовольствием и сделаю!

— Пф, ну да, конечно, давай: беги, пожалуйся, расскажи всем и вся какой я бессердечный урод, который едва не воспользовался запрещённым в стенах школы заклинанием. Вот только не забудь ещё добавить, что всё это ты узнала, пока по ночи шаталась за мной в конюшни. — В голосе Мракса звучит неподдельная ирония и торжество собственной победы.

Да уж, своим неуместным геройством она скорее навлечёт беду на себя, чем на слизеринского гада.

Да и Салазар Слизерин всегда на стороне любимого родственничка.

Мало ли, какую душещипательную историю они придумают на этот раз.

— Хорошо, к профессорам я не пойду. — Главное говорить это таким тоном, будто это она делает ему одолжение. — Но и ты отстань от бедного животного.

Парень смотрит на неё с неким превосходством — прекрасно ведь понимает, что задаёт правила здесь он, — и насмешкой.

— Это моё животное, — повторяет он, вальяжно вертя свою палочку в руках. — Что хочу, то и делаю.

— То, что он принадлежит тебе, ещё не значит, что ты можешь его мучить, — праведно возражает Форез. — Посмотри на него: он итак болен, а ты хочешь совсем его добить?

— Какая разница? Это всего лишь глупый, огромный, уродливый зверь, — Николас небрежно пожимает плечами, с минуту презрительно оглядывает своего питомца, а потом фыркает: — Отец купит мне ещё сотню таких же. Даже лучше.

— Какой же ты… — огрызается гриффиндорка, но всё же прикусывает язык.

Они уже достаточно поцапались.

— Это же твой питомец — ты обязан за ним ухаживать.

— Этим занимаются эльфы… или слуги.

— А что насчёт тебя?

— Я рождён не для этого, — язвительно замечает парень, и даже находясь в темноте, которую рассекает только свет её палочки, видит, как нежелательная собеседница закатывает глаза. — Но, очевидно, для той, кто вырос в обществе прислуги, этого не понять. Так что я даже не буду тратить своё драгоценное время на пустые разговоры с тобой.

Хм, снова намёк на её мать-магглу?

Как же это в его стиле.

— Он твой друг, — еле слышно шепчет Каролина, с глубокой жалостью смотря на притихшее больное существо.

Глаза его заволокла белёсая дымка, пушистые перья пригладились, да и весь он являл собой просто заболевшего маленького несчастного зверька.

От одного вида его хотелось выть в голос.

— Да насрать, — резко выплёвывает Мракс и выходит из стойла, намеренно задевая каштановолосую плечом. — Хочешь, забери его себе. Скучать всё равно не буду.

И уходит, даже ни разу не оборачиваясь.

Каролина подходит ближе к зверю, кланяется ему, как их этому учила Пенелопа Пуффендуй на своих уроках магозоологии, и, дождавшись ответного слабого поклона, позволяет себе коснуться своей мечты.

— Здравствуй, Кельпи, — шепчет она, с восторгом проводя ладонями по мягким влажным перьям. — Меня зовут Кэрри, можно я буду твоим новым другом?

***

Что ж, когда на следующий день Каролина показывает своей лучшей подруге — Елене Когтевран — своего нового друга, златовласая сначала совершенно не верит в происходящее.

Где такое видано, чтобы чистокровные снобы так просто разбрасывались своими вещами?

Позже, через некоторое время, которое она потратила на выстраивание логических цепочек и причинно-следственных связей произошедшего… не то конфуза, не то чуда, она подытожила, что всё это просто глупая шутка.

Слизеринцы это любят: потешаться над наивными школярами.

В конце же концов она заявила, что ни капельки не верит во всю эту браваду.

И, конечно, добавила, что Форез тоже не стоит распускать уши.

После чего последовала длительная и изнурительная лекция о том, что каштановолосая слишком наивная девчонка, любящая доверять всяким там идиотам.

Нравоучения продолжались ровно до того момента, пока к обеду двух спорящих девушек не прервала одна из школьных сов, принёсшая небольшой клочок пергамента от Мракса.

Собственной рукой Николас торжественно расписал в мини-письме о том, что отдаёт своего гиппогрифа-Кельпи полукровке Каролине Форез, и больше он не претендует на это животное.

А также добавил, что с нетерпением будет ждать часа, когда безмозглая скотина сдохнет, ведь, судя по всему, ему недолго осталось, и он с превелики удовольствием понаблюдает, как Форез будет самостоятельно рыть ему могилу.