Тысячи ночей у открытого окна

– Я спросил. Нет, в самом деле, спросил. Венди разрешила.

Видимо, пылинка опять появилась на салфетке, и у дамы, которая опять принялась стряхивать ее, краска раздражения залила шею. Она сидела с выпрямленной как палка спиной.

– Понятно. – Она сжала руки, и ее грудь приподнялась при этом на добрые два дюйма. – Доктор Грэхем, это просто недопустимо, что вы и другие жильцы этого дома позволили себе общаться с моей матерью через мою голову. Этим домом управляю я. У нас с вами был заключен договор. И я вынуждена настаивать, чтобы вы надлежащим образом заперли двери. А что касается собаки, ну что ж, вы можете ее оставить, ведь все равно вы в любом случае съезжаете отсюда в сентябре, а мне бы не хотелось лишний раз огорчать мать. Вы ведь знаете, что она искренне поверила в то, что ваша собака – это та самая Нана, которая была у нее когда-то в детстве! Ее состояние становится все хуже. Я всегда боялась, что может произойти что-то подобное. К сожалению, мои худшие опасения подтвердились.

Джек не видел смысла объяснять историю обретения щенка, а тем более – его родословную. Особенно после ее слов.

– Ее состояние? – переспросил он.

– Именно. Она теряет связь с реальностью, она неадекватна. Можно подумать, вы этого не видите!

Лицо Джека потемнело от гнева.

– На самом деле все просто замечательно. Мы все очень довольны сложившейся ситуацией. И ваша мама – даже больше всех нас.

– Я могу понять, почему вы и миссис О’Нил так довольны, – сказала она, многозначительно фыркнув. – И не одобряю подобные шашни в этом доме, особенно в присутствии детей.

– Шашни? – Джек угрожающе посмотрел на миссис Джеркинс, которая поспешно отвела взгляд.

– Если вы не можете держаться подальше от миссис О’Нил, – продолжала Джейн Ллойд, – то по крайней мере оставьте в покое миссис Форрестер. Я не желаю, чтобы вы поддерживали в ней ее безумные фантазии. Вы и эти дети проводите с ней слишком много времени.

– Кто-то же должен проводить с ней время, – не выдержав, взорвался Джек. – Вы-то уж точно этого не делаете. Всего хорошего, миссис Ллойд, миссис Джеркинс, – процедил он сквозь зубы и, круто развернувшись, быстро спустился в свою квартиру, поскольку не был уверен в том, что не скажет сейчас какую-нибудь дерзость, о которой будет позже сожалеть.

Джейн Ллойд была явно шокирована обвинениями Джека. Миссис Джеркинс бочком подошла к ней поближе, следя через плечо за тем, как Джек поспешно спускается по черной лестнице.

– Так-так-так. Без сомнения, у нас назревают проблемы, – поджав губы, пробормотала миссис Ллойд. – Я просто не могу этого допустить. Ситуация требует моего немедленного вмешательства. Пришло время матери взглянуть действительности в лицо. Должна же она хоть раз в своей жизни поступить разумно. Миссис Джеркинс, я как всегда полагаюсь на вас. Вы не должны спускать глаз с миссис Форрестер. Мы должны быть бдительны! Вы знаете, что она не хочет переезжать в дом престарелых добровольно, поэтому мне необходимо действовать более жестко и взять дело в свои руки. Она просто не может больше оставаться здесь и жить самостоятельно. Я продам этот дом и положу конец ее детским фантазиям о странных светящихся огоньках, звездах и… – она потрясла головой, не желая произносить имя того самого мальчика, готовое сорваться с ее языка.

Миссис Джеркинс и миссис Ллойд заговорщически покивали друг другу и разошлись. Миссис Джеркинс вернулась в квартиру О’Нилов, а миссис Ллойд поднялась по лестнице к своей матери.

И никто из них не заметил маленького, худенького мальчика, тихонько, как мышка, сидевшего в темноте под лестницей.

В последние недели лета Фэй сосредоточила все свои усилия на разработке рекламной кампании по продвижению чая «Хэмптон», разумеется, не без помощи Венди и Джека. Если бы не их живейшее участие, у нее ничего бы не получилось. Она работала не покладая рук, находясь в офисе с самого раннего утра до поздней ночи, снова и снова проверяя каждую деталь презентации, скрупулезно уточняя статистические данные и при этом поддерживая связь между представителями чайной компании «Хэмптон» и командой «Лео Бернетт». Будучи ответственной за этот контракт, она прорабатывала каждый аспект – от рассылки рекламных сообщений до телевизионной рекламы, – чтобы на следующей неделе представить столь важному клиенту четкое и предельно логичное видение того, как они собираются продвигать их продукцию на американский рынок.

Бернард всегда восхищался людьми, которые умеют держать удар, и как-то Фэй случайно услышала, как босс говорит Сьюзан Перкинс, что «девочка обрела былой драйв». Даже члены ее команды, хотя и нехотя, но следовали ее указаниям, трудясь долгие часы без перерыва и делая все, что в их силах, чтобы к следующей неделе создать превосходную концепцию рекламной кампании. Конечно, они были не в восторге от идеи Фэй, но тем не менее уважали ее опыт и мастерство и в итоге были вынуждены смириться. Сьюзан Перкинс тоже воздерживалась от комментариев, лежа в засаде и явно выжидая. Тем не менее за неделю до презентации она выбрала момент для нападения.