Тысячи ночей у открытого окна

– Венди? Привет! Это я, Фэй. – Она сразу же почувствовала, что что-то не то, и медленно вошла в комнату.

Стол был накрыт к чаю, однако, подойдя ближе, Фэй обнаружила, что налитый в чашки напиток уже совсем остыл, так никем и не тронутый. На трехъярусной вазе лежали маленькие кексы и сэндвичи, однако ни ложек, ни вилок на столе не было. Фэй нахмурилась, с беспокойством глядя на поникшую хрупкую фигурку пожилой женщины, напомнившую ей мисс Хэвишем[14], похоронившую все свои надежды.

– Венди? Что случилось? Вы кого-то ждете? Не нас, надеюсь? О, Венди, мы ведь не могли забыть, что приглашены к вам на чай, правда?

Венди моргнула, словно очнувшись, затем медленно покачала головой и обернулась лицом к Фэй. Печальная улыбка на краткий миг осветила ее лицо.

– Ах нет, нет, не вас. Вы никогда бы не забыли. – Она вздохнула и с сомнением посмотрела на приготовленный к чаепитию стол. – Мои правнуки должны были зайти ко мне сегодня.

– Они так и не пришли? – Фэй просто не могла поверить, что кто-то может быть настолько эгоистичным, пусть даже и внуки Джейн Ллойд.

В глазах Венди блеснули слезы, которые она изо всех сил попыталась спрятать.

– Возможно, они забыли. Или, может быть, у них не было времени. – Она вздохнула – А может, просто мои истории не очень интересны подросткам.

Острое сочувствие пронзило сердце Фэй, у нее перехватило горло, она ничего не могла сказать в ответ, поэтому просто присела возле Венди и взяла ее тонкую, хрупкую руку в свои ладони. Она чувствовала, насколько ранима пожилая женщина, видела, как тонка, почти прозрачна ее бледная кожа, словно листы старой книги, которую она держала в руках. Фэй сжала руку Венди, отчаянно желая хоть немного поднять ее дух подобно тому, как это делала сама Венди много раз для них всех в последние месяцы.

– Нет, нет. Венди, не говорите так. Ваши истории интересны всем – и детям и взрослым.

Венди с явным удивлением всмотрелась в лицо Фэй, и та со стыдом вспомнила, что сама никогда не сидела возле Венди и не слушала ее историй, как это делали все остальные. Эти истории ей пересказывала вечером Мэдди, когда перед сном она приходила к дочери, чтобы пожелать спокойной ночи и подоткнуть одеяло. Нет, она сама ничуть не лучше правнуков Венди, всегда слишком занятая, чтобы подняться к ней в бывшую детскую ради того, чтобы послушать ее рассказы. Она ведь всегда считала их простыми сказками для маленьких детей и полагала, что слишком умная и зрелая, чтобы слушать советы старших.

Фэй опустилась на коврик и, сев на колени, сказала:

– Расскажите мне какую-нибудь историю, Венди, пожалуйста.

Выражение лица Венди тут же изменилось. Оно осветилось радостью и азартом, которые появляются на лице рыбака, когда тот видит, что поймал огромную рыбину. Она выпрямилась в своем кресле, ее глаза оживились и, постучав пальцем по подбородку, она задумчиво произнесла:

– Какую же историю вам рассказать? Какую же… – Затем она наклонилась вперед, вглядываясь в лицо Фэй. Ее невероятные голубые глаза, словно светящиеся лучи, проникали в мысли Фэй, выпытывая и срывая покровы с ее тайн, выспрашивая ее о том, что так ее беспокоит. Должно быть, она увидела в глазах Фэй все, что хотела там увидеть, поскольку выпрямилась, откинулась назад, кивнула с одобрением и начала рассказывать одну из своих историй глубоким, мелодичным голосом.

– Питер Пэн, ибо именно о нем я расскажу вам, был очень умным и храбрым. Он использовал эти таланты, чтобы как-то раз спасти индейскую принцессу, Тигровую Лилию, от ужасного Капитана Крюка в Русалочьей лагуне. Вы ведь помните эту историю, правда? Очень хорошо. В любом случае, вы никогда не видели такого веселого праздника, который закатили тогда индейцы. Воины племени пиканини приняли Питера Пэна в свои ряды и дали ему имя «Великий Белый Отец», что ему безумно понравилось. Они подарили ему великолепный головной убор из перьев, а потом они все плясали вокруг огромного костра. Видите ли, Тигровая Лилия относилась к Питеру с особым чувством. – Венди сказала это с лукавой смешинкой. – В эту ночь она красовалась перед ним и важничала, и глаза у этого глупого мальчишки были огромными и мечтательными, как луна.

Фэй едва сдержала улыбку, когда Венди замолчала, поерзала в кресле и разгладила юбку на коленях, очевидно все еще раздосадованная этими воспоминаниями.

– Ну так вот, – начала она снова, – несмотря на радость, которая царила на празднике, я почувствовала себя очень одинокой. Питер, казалось, совершенно забыл о моем существовании. И мальчики были слишком заняты, они кричали и скакали, им вовсе не было дела до какой-то грустной девчонки, сидящей в одиночестве возле одного из вигвамов. – Венди нахмурившись посмотрела на свои руки. – Я чувствовала, что в действительности совсем не подхожу для жизни на этом волшебном острове. Я ведь не была мальчиком, это уж точно. И я не была скво или русалкой. Но все же я очень любила Нетландию. И любила… Питера. – Она замолчала и, сжав руки, покраснела.