У

Я совершаю пробежку по пляжу. Натыкаюсь на Кима. Он сидит на камне с кокосовым орехом в руках. Стучит по ореху и говорит, что это для него как яйцо, в котором заключен его стресс. В период перед отъездом было столько всяких дел. Как, впрочем, и на протяжении нескольких предыдущих лет. Такая круговерть! Все так и мелькает в глазах. Ким говорит, что он, кажется, еще не отошел от этой суматохи… Он слишком много работал. Один заказ тянул за собой другой. И конца этому не было видно. Это уже становилось обычным стилем жизни. А когда ты вдруг останавливаешься, как сейчас на острове, тебя мучает беспокойство. Это вроде пасхальных каникул. Ты мечешься, занимаясь подготовкой вылазки в горы, закупаешь продукты и вино, укладываешь в рюкзак и не успеваешь пораньше выйти из дому. Затем волочешь поклажу на лопарских санях в гору. Обливаешься потом и ругаешься. Наконец ты добираешься до заваленной снегом, нетопленой хижины. Ты откапываешь ее из-под снега, протискиваешься в дверь, распаковываешь поклажу, растапливаешь печку, садишься и думаешь: «Какого черта!.. Тихо-то как…» Ну и что дальше?

Иногда Ким брался за коммерческие заказы. Нет, я не прошу его рассказать, как это бывает. Он исповедуется сам. По собственной инициативе. Ему нужно облегчить душу. Я уже встречался с чем-то подобным. Художник, которого занесло в рекламу. Они чувствуют себя там паршиво. У них такое чувство, будто они заключили договор с дьяволом. Но зато легкие деньги. Уйма легких денег.

Это самая банальная отрасль, какую ему только приходилось встречать, рассказывает Ким. У рекламщиков бредовое представление о творчестве. Как будто лучший способ использовать творческие способности — это направить их на то, чтобы всучить какой-нибудь продукт, нужный или ненужный, определенной целевой группе. Любые предложения, самые банальные, принимаются на ура. Все, что им самим не пришло в голову, что для них ново, — гениальная идея. Их запросы невероятно легко удовлетворить. У этой породы, говорит Ким, при слове «коммуникация» кровь моментально приливает к половым органам. Им все равно, какая там «коммуникация», лишь бы она передавалась так называемым творческим способом. Тогда это да — коммуникация. Тогда их органы раздуваются шарами. Вот, например, недавно Киму позвонили из какой-то конторы в Осло. У них раскручивался крупный заказ в плане коммуникации, самый что ни на есть типичный, как у них считается, и им понадобились рисунки. Обратились к Киму, он у них считается исполнительным работником и оригинальным художником со свежим стилем. У Кима было туго с деньгами, выбора не было. Они привезли его на самолете в Осло. Контора, конечно, жутко модерновая, светлая и вообще крутая во всех отношениях, все работники — молодежь между двадцатью и тридцатью пятью, страшно любезные и приятные. Полно симпатичных девушек, которые то и дело спрашивали Кима, не желает ли он перекусить или чего-нибудь выпить. Потом пришли молодые ребята лет двадцати с хвостиком и увели Кима в какой-то маленький зеленый холл. У Кима сложилось впечатление, что их не интересует ничего, кроме игровой приставки «Сони», но они как-то взяли себя в руки и сорок пять минут проговорили про коммуникацию. Как бы вступительный раунд. Все понимали, что эта прелюдия ни к чему. Нужно же как-то оправдать взимаемые с заказчика за услуги сколько-то там тысяч. «Да уж, — скажут они потом заказчику, — на это угрохали вон сколько рабочих часов. Без этого невозможно. Мы провели деловые встречи, подыскали художника, вызвали его самолетом из Тронхейма и всесторонне обсудили с ним коммуникативные задачи, связанные с потребностями вашего мероприятия. Мы относимся к делу серьезно». Кима они вскользь спросили, сколько бы он хотел получить за свои рисунки. Зная по опыту, как себя вести, он перестал скромничать, набрался храбрости и заявил, что рассчитывает получить за рисунки довольно-таки солидную сумму. Ребята из рекламного бюро переглянулись, стараясь скрыть улыбки. Один из них веселым голосом сказал, что ладно, мол, договорились. У Кима создалось впечатление, что он мог бы запросить вдвое и втрое больше и они заплатили бы не моргнув глазом. Очевидно, эти ребята подумали, что Ким художник, какой, дескать, с него спрос, он решил, что сумма значительная. Пускай так считает и дальше. Рекламщики живут в мире фикций. Они зарабатывают гораздо больше других, предлагая идеи, до которых мог бы додуматься любой мало-мальски уверенный в себе человек. Они не способны посмотреть на себя со стороны. Воображают, будто заняты важным делом. Очевидно, так думает большинство людей, зарабатывающих несколько сотен тысяч в год. И срабатывает механизм по той простой причине, что кому-то удалось убедить богатых людей, будто сфера коммуникаций — это какое-то волшебство, в котором разбирается только малая горстка избранных личностей. Нам необходима их помощь, если мы хотим сбыть то, что нам нужно продать. Нам нужна помощь специалистов по коммуникации. Чего бы это ни стоило!