У-3

Разлука. Китти стоит в толпе. Алфика увезла полицейская машина. Дейрдре и Найси не прожили вместе семи лет. Возлюбленная пара, что в Ловре оставила далеко позади страсти Тристана и Изольды и расписанные кинохроникой скандалы между Мэрилин и Джо Димаджио, между Ингрид Бергман и Росселлини, рассталась. Хаос. И порядок. Упорядоченный хаос. Я иду своим путем, ты — своим. Все в полном порядке. Будущее Алфа Хеллота — тоже, как вскоре выяснилось. Правда, он стал предметом насмешек, но тем все и ограничилось. А что это никогда не повторится, в этом он мог поклясться. Жизнь его не была разбита. Ступив на наклонную плоскость, он сумел вовремя повернуть назад. Обошлось даже без пятен в личном деле. Ловра — маленький городок; хоть тамошние люди могут показаться замкнутыми, отношения с властями у них просты. Нарушение общественного порядка и спокойствия было не настолько серьезным, чтобы дело нельзя было уладить. Добродушный полицейский чин отпустил Алфа Хеллота с миром.

Свободным человеком стоя посреди Ратушной площади, Алфик видит, как обретенная свобода летит во все стороны со скоростью света. Летний вечер непостижимо высок и светел. Тени прошли только половину своего долгого вечернего пути через березовые рощи к вершине горы Темпреи. По голубому манежу неба плывут цирковыми животными белые облака; послушные мягкой руке дрессировщика — морского ветра, встают на дыбы белоснежные арабские кони; над горизонтом на юге рокочут слоноподобные грозовые тучи; на запад, где низкое солнце загоняет на ночь рыжие стада, потянулись белые барашки вперемежку с одинокими черными овечками. В северной стороне небо над горами затянуто тонкой белой вуалью, словно кто-то водил сухой губкой по синей доске, стирая одни данные, чтобы можно было написать другие. Синяя доска недолго остается пустой. Вынырнув из легкой дымки над западным горизонтом, сверхзвуковой самолет беззвучно рисует белую черту на чистой плоскости, перечеркивая грехи и злодеяния прошлого тайнописью вольности, чьи знаки постепенно расплываются и тают в синеве.

КОНФЛИКТЫ С ПОЛИЦИЕЙ

Алфик глубоко макает перо в чернильницу и пишет: «Нет».

ПОДПИСИ

Окончив среднюю школу, я покинул родной городок, а потому не был свидетелем последних двух лет царствования Алфика в роли молодежного вожака и спортивного кумира. Но я слышал о его подвигах, а то и читал в газетах, и встречался с ним, приезжая в отпуск. Так что я был в курсе и почитал само собой разумеющимся, что Алф возглавил местную ячейку рабочей молодежи, где горячо ратовал за помощь Запада развивающимся странам, за ограничение рождаемости в Индии, за любительский театр и агитбригады, за лыжное ориентирование и за танцы после собрания, чтобы привлекать также несоюзную молодежь. В свободное время между школьными занятиями (он блестяще сдал экзамен на аттестат зрелости) и упорными тренировками на гимнастических снарядах Алфик не только успевал заседать в уездном совете по делам молодежи, где был заместителем председателя, но и, как это ни прозвучит невероятно, справлялся с другими общественными делами. Его особенно увлекали международные вопросы, и он часто выезжал на курсы и конгрессы, организованные так называемой Европейской молодежной кампанией, которая поставила себе главной целью вовлечь ФРГ в НАТО и оснастить ее современным оружием. Пожалуй, тут уместно напомнить, что не только Алф Хеллот, но и многие представители нашей нынешней политической элиты, от Свена Страя до Пера Клеппе, начинали свою политическую карьеру в рядах этого движения.

Здесь ли ему пришла в голову эта идея или еще где-нибудь — во всяком случае, весть о том, что Алфик поступил в авиационное училище, поразила меня словно громом. И не отмахнуться от этой вести как от пустого слуха, ведь услышал я ее из уст самого Алфа, совершенно случайно, когда встретился с ним на пароме, который шел в Ловру из Ставангера.

Мы давно не виделись и оба считали, что у нас есть в запасе большие секреты. Что и дали понять друг другу достаточно ясно. Но если Алфик, без сомнения, превосходил меня во всех других областях, то как раз с защитной стойкой у меня, пожалуй, дело обстояло лучше, я раскрывался в меру. Так или иначе, мы всячески ломались, обмениваясь многозначительными намеками, и, глядя на Алфика Хеллота, я говорил себе, что он излишне увлекается ролью лихого спортсмена. У него появилась спесь, он щеголял бранными словами, поигрывал мышцами предплечий, то и дело поддергивал штаны, проветривая пах. Но я должен первым признать, что это не мешало ему сохранять унаследованное от отца этакое пролетарское изящество, которое у самого Авг. Хеллота с годами поднялось до сугубо пролетарской величавости.