У аборигенов Океании

Беседа протекала легко. Мистер Голловэй шутил, рассказывал анекдоты и обещал продолжить их у себя дома, куда он не преминул нас пригласить. Тяжко было только слушать, как он страшно коверкал наши фамилии. В конце концов из Януша Вольневича и Станислава Шварц-Брониковского мы превратились в Яна и Стэна. Так, впрочем, нас и продолжали величать все те люди— а их было немало, — с которыми мы познакомились на Территории.

— Итак, Ян и Стэн, до вечера!

Выходили мы через помещение секретариата, сопровождаемые любопытными взглядами темнокожих сотрудниц.

Вернувшись в гостиницу, я первым делом сорвал с себя нейлоновую рубашку, которую необдуманно надел в тот день в Брисбене. Душным, жарким днем я чувствовал в ней себя, с момента приземления самолета, словно тевтонский рыцарь в нагревшихся доспехах на полях Грюнвальда[7].

— Если и другие чудеса цивилизации, — проворчал я, — так же «пригодятся» здесь, как эта рубашка, то я не завидую новогвинейцам.

Стах, как всегда несколько легкомысленный, разглядывал себя тем временем в зеркале, любуясь длинными белыми носками, которые, как мы успели заметить, непременная деталь гардероба местных джентльменов.

Из прохладных номеров гостиницы не хотелось выходить на улицу. А предстоящие странствия в условиях «отсутствия элементарных удобств» наводили на грустные размышления. Утешала лишь мысль, что, согласно «этикету», принятому в тропиках, весь день можно было щеголять в одних шортах и рубашке, и только к ужину в ресторане и на приемы приходилось надевать длинные брюки, сорочку с рукавами и галстук. Разумеется, только в городе.

Гэс Ботрилл явился к нам в тот же день в полдень. Его открытое, приятное лицо сразу же расположило нас к нему. Глядя на округлый животик Гэса, трудно представить, что он совершал когда-либо походы в джунгли, гонялся за убийцами и исходил тысячи миль в глубинных районах Новой Гвинеи. Однако вскоре мы убедились, что судьба ниспослала нам действительно опытного и, главное, доброжелательного попечителя.

Первое, что сделал Гэс, — привел нас, двух еще не оперившихся «новогвинейцев», в дом мистера Голловэя, где в тот день собрались, видимо, все сливки городского общества. Здесь мы познакомились с очаровательной хозяйкой дома, русской по происхождению.

Гости, очевидно, уже давно знали друг друга, и наше появление их очень заинтересовало. Впрочем, мы были объектом всеобщего внимания недолго. Вскоре все вновь принялись обсуждать отдельные факты из жизни своих близких и друзей и делиться последними событиями, значение которых, как всегда, обратно пропорционально величине данного города. Так, выяснилось, например, что Дик покупает новую мебель, миссис Джонс собирается ехать в Сидней, а Мэри наняла нового слугу.

Гости не преминули также сразу рассказать нам старый анекдот, главным действующим лицом которого оказался сам хозяин. Окружного комиссара порой навещают вожди местных племен. Возвращаясь домой, они рассказывают своим соплеменникам, о том, что «маста Голловэй вовсе не великий вождь, так как у него, подумать только, всего одна жена и нет ни одной свиньи!».

Нам сообщили немало сведений о Территории, а также о самом городе.

Так, мы узнали, что, согласно последней переписи, произведенной ценой немалых усилий в 1966 году, население Территории несколько превышает два миллиона и имеет тенденцию к дальнейшему росту. Белых, или, как их здесь официально называют, «людей европейского происхождения», насчитывается около тридцати пяти тысяч, из коих почти треть проживает в Порт-Морсби. Жители Территории, естественно, не расселены равномерно по отдельным районам страны. Плотность населения колеблется от полутора человек на одну квадратную милю в Западном округе Папуа до почти шестидесяти человек в округе Чимбу, находящемся на подопечной территории. Следует отметить, что собственно Папуа, которая почти равна по территории Новой Гвинее, насчитывает лишь немногим более шестисот тысяч жителей, а все остальное население сосредоточено на Новой Гвинее. Здесь проживает несколько сотен племен и родовых общин, не похожих друг на друга, причем подавляющую часть населения составляют жители Нагорья. Этнические группы, обитающие в низинах и на близлежащих островках, более раздроблены, а самая крупная из них, толаи, едва насчитывает тридцать семь тысяч человек. За ней следуют группы орокаива и моту, число которых не превышает восемнадцати тысяч[8].

Источником существования жителей Территории служит главным образом примитивное земледелие, собирательство, реже — рыболовство. Здесь разводят лишь свиней. Свинья необходима в хозяйстве. Она поддерживает престиж хозяина и играет важную роль в обрядовых торжествах. Существует мнение, что поголовье свиней равно приблизительно половине численности населения всей Территории.