У ангела болели зубы : лирическая проза

Нет Бога для убийцы. Тот, кто грань чужой жизни перешел — свою морду окровавленную уже вовек не отмоет. Дважды звонили!.. А им снова в уши — «Святый Боже, Святый Крепкий, святый Безсмертный, помилуй нас!..»

Заледенели ужасом волчьи сердца — куда отправили «клиента», оттуда и ответ пришел. Перед самим Богом, значит, уже он стоит… Ответ держит. Оборвалась насмешливая и глумливая фраза «К Богу, братан, к Богу!», замер хохот. Задрожали руки убийц, лбы холодным потом покрылись. Выходит, бессмертен человек, по образу и подобию сотворенный?!.. Вечен?! А если в эту вечность дрянной соломы и смолы напихать, то, сколько же она гореть-то будет?! Не в Сашке дело — плевать на Сашку, а вот до того синего и безбрежного, где он сейчас стоит, уже никакой силы дотянуться хватит.

Видно тогда и осатанели они в своем первобытном ужасе, заметались, друг на друга налетая… Дозвониться до небесной канцелярии — уже не шуточки.

Закрыл Сашка руками лицо, засмеялся…

Леночка весело:

— Саш, ты что, а?..

Сашка сквозь пальцы стонет:

— Ох, ты придумала!..

— Да ничего я не придумывала. Это у меня само собой получилось.

— Ладно, ладно!.. Слушай, ты замужем была?

— Нет… Формально нет… — покраснела опять Леночка. А когда краснеет — ну, совсем девчонкой становится.

— Рожать пробовала?

— Нет…

— Ты не сердись, пожалуйста… Это я жалею тебя так. Ты же маленькая еще совсем… Замуж за меня пойдешь?

— Ну, ты и спросил, Сашка!.. А зачем же я сюда пришла?!

Ниточка, она всегда за иголочкой… Судьба?.. Нет, дорога!

Закурил Сашка, на телефон посмотрел. Звонить Сережке пора?.. Нет, пожалуй, рано. Пусть бегут охотники, пусть как можно дальше убегут, только от самих себя и от того ужаса, что внутри, им уже не убежать. Какую бы кару им Сашка не придумал, ничто она перед тем, что их сейчас сжигает. Нет наказания хуже ада!..

Леночка ожила:

— Саш, я приберу тут у тебя, ладно?

— Как хочешь…

— Только учти, Сашенька, уборщицей я еще ни разу не была.

Закрыл глаза Сашка, на спинку кресла откинулся, улыбнулся…

Веник по полу — шмырг-шмырг…

— Ну и бардак тут!.. Сашка, лапы убери.

— Что?

— Лапы, говорю, убери!.. Мешаешь.

Поднял Сашка ноги… Снова веник — шмырг-шмырг. Кольцо, брошенное Сашкой, зазвенело. Сначала об пол, потом о мусорное ведро.

— Саш, а Саш, а мы на Канары поедем?

— Поедем…

— Когда?

— Колокольню в церкви достроим — тогда и поедем.

— Колокольня само собой… Это понятно.

Мысль женская штука простая — какое же венчание без колокольного звона, спрашивается?..

— А потом на Канары, да, Саш?

Засмеялся Сашка:

— Да что там тебе, на Канарах этих, медом, что ли, намазано?

Чуть покраснела Леночка… Даже поежилась. Действительно, заладила одно и тоже… Глупо, не хорошо! Хотя, если поглубже в душе копнуть, не в Канарах тут дело. Любит ее Сашка или нет?.. Ведь она, Леночка, ему все готова отдать, все до последней капельки, а он?.. Вдруг нет?

Встал Сашка, к окну отошел.

— Поедем, Леночка, поедем… Куда скажешь, туда и поедем.

А Леночка и веника не видит — слезы глаза застилают. И горькие слезы, и счастливые.

— На Канары поедем!

Это уже упрямство, конечно… Детское упрямство, беззлобное.

Сашка сигарету скомкал. На душе чисто, светло… Смеяться хочется, руки к солнцу тянуть: «Спасибо Тебе, Господи!»

— Ну и ладно…

Что Канары?.. Мимо Бога и на Канарах не пройдешь.

Двести пятнадцатый

1

— Я, я, я!.. Он постоянно говорит «я»! Еще он твердит «мне плохо», «мне нужно» или «мне это просто необходимо», — молодой женский голос засмеялся. — Это просто невозможно вынести!

Мужской голос спросил:

— Ты о ком говоришь?

— А о ком же еще я могу сейчас говорить?! — весело удивилась женщина. — О нем, конечно!.. Этот тишайший интеллигент способен заполнить собой все. Он вежлив, благожелателен и даже добр, но он не даст дышать тебе, потому что, заполняя собой все мыслимое пространство, он вытеснит оттуда даже воздух…

Говорили в коридоре. Женский голос звучал настолько непринужденно радостно, что это не могло не вызвать ответной улыбки.

Несколько раз открылась и захлопнулась дверь.

— Чертов ключ… Точнее, замок. Не могу закрыть дверь.

— Давай я попробую.

— Ой, уйди, пожалуйста! Ты не сможешь, потому что ты тоже пацифист-интеллигент. Помнишь теорию Николая Николаевича? Он сказал, что интеллигенция зародилась в рядах уставших крестоносцев и вызревала в лабораторных колбах разуверившихся колдунов-алхимиков. Первых изгнали из Иерусалима, а вторые вдруг поняли, что они никогда не найдут философский камень. Тогда бывшие рыцари и ученые колдуны стали писать толстые диссертации на темы «Почему арабы отняли у нас Иерусалим» или «Теория падения яблока на голову Исаака Ньютона»…

— Валечка, именно так родилось гуманистическое искусство.

— А почему вчера ты приперся ко мне в этот гостиничный номер? — женщина снова засмеялась. — Любовь, да?.. Знаешь, я не так давно говорила с одним монахом, так вот он утверждал, что черти тоже могут любить. Эта любовь похожа на гениальное безумие. Но бывшие рыцари-крестоносцы и алхимики перестали верить даже в чертей.

— Ва-а-лечка!.. Солнышко мое, я опаздываю.