У берегов Туркмении

Оказывается, за каждого филина скупщик, который сидит в ауле Ала-Тепе (это рядом с Кизыл-Су), платит три рубля. Я вспоминаю три пальца туркмена. А скупщик в г. Красноводске платит уже три рубля пятьдесят копеек. Ценится же не сама тушка или оперение, а только 18–12 перышков, очень мягких и пушистых, которые находятся на ногах, у ляжек филина. Из-за этих перьев, длиной 12–13 сантиметров, производят охоту на филинов. Перышки собирают и отправляют в глубь Азии — в Самарканд, Коканд, Афганистан — где они идут на головные украшения туземных женщин.

Таким образом повторяется та же история, что и с эспри, прелестными перьями белой цапли.

Только перья филинов идут на украшения женщин Азии, а перо белой цапли удовлетворяло кокетство европейских дам!

Охота на белую цаплю теперь запрещена, а филинов бьют без запрета.

Что эта охота является постоянным промыслом туркмен, жителей Красноводской косы, говорят цифры. За год, главным образом во время перелета филинов, здесь убивают от 500 до 600 птиц.

Пока мой сосед повествует про охоту, раки и бычки тучей сгрудились над селедкой. Ловкачи даже ухитрились пробраться ей в живот, и я вижу, как черный бычок тянет оттуда белую кишку. Какая масса здесь бычков! Лов их для наживки очень прост: берут железный прут, сгибают его кольцом, натягивают сетку, в четырех местах прикрепляют веревку — и орудие лова сделано. Остается по середине круга прикрепить кусок сельди или воблы и опустить на дно. Вода здесь совершенно прозрачная, и через две — три минуты можно видеть, как бычки один за другим подбираются к приманке, заплывая на круг. Резкое подсачивание кверху — и рыбак вытаскивает полведра черных, серовато-черных и серых рыбок с удивленными глазами и взъерошенными плавниками.

Надо определить возможное количество ежегодного вылова бычков и раков, и если оно достаточно велико, то вместе с дичью, которой немало здесь осенью и зимой, у нас налицо хорошее сырье для консервного завода.

"Бычки в томате" имеются в каждом гастрономическом магазине, а это указывает, что спрос на них прекрасный.

А пока что здесь —"бычки в воде"!

Каспийский бычок.

Правда, пришлось слышать, что в г. Красно-водске открывается рыбохозяйственная станция, в задачи которой войдет и этот вопрос.

V. ДОРОГА К СОЛЯНЫМ ПРОМЫСЛАМ "КУУЛИ"

Боль в мускулах спины вдоль позвоночника становится невыносимой, и приходится дать себе передышку. Слезаю с лошади. Мы с проводником проехали около тридцати километров, но кажется, что ехали вечность. Конечно, надо принять в расчет отсутствие привычки ездить верхом, но главное не в этом. Причина — в устройстве здешних седел. Это не седла, а орудия пытки! Какая-то деревянная "коза" в виде треугольника, на ребре которого извольте сидеть. Для приличия, вернее — для красоты, ребро треугольника покрывается куском кошмы — и пожалуйте!

— Скоро ли Куули-маяк? — уныло спрашиваю я проводника Ахмеда, ведя в поводу лошадь.

Ахмед скалится и, еле сдерживая своего бойкого коня, отвечает:

— Скора, скора, верста пят остался.

Мы едем на север от Красноводска, туда, где расположены соляные разработки Куули. Туда, где раскинулась знаменитая своим удобством бухта Кианлы.

Одна из трех, только трех, бухт на всем побережьи от залива Кара-Бугаз до Красноводской косы.

Наша дорога проходит километрах в восьми от берега. Под ногами песок, кругом ландшафт полупустыни. Мало и очень мелкая растительность, барханы, черепахи, ящерицы, змеи, изредка суслики — и молчание.

Если подъехать к берегу, то под песком нет-нет да застучит крепкий камень. Это крепкий слежавшийся ракушечный известняк. Он выходит из-под песка у самых берегов и дальше спускается в Каспий, где образует подводные гряды и рифы.

Между грядами идут "коридоры", а по этим коридорам гуляют судаки, осетры и сельдь.

Беда, если шторм застигнет судно у этих негостеприимных берегов. Укрыться почти некуда, если ушел далеко от Кианлы и не пришел в бухту Кара-Сенгир или не успел завернуть в Красноводскую бухту.

Бухта Кианлы.

Беги на глубину в море, иначе ожидает судьба того судна, остатки которого чернеют сейчас передо мной на отлогом берегу.

У здешних моряков это называется "сушить ребра". Жестокое название!

Заслуженная дурная слава этого побережья заставляет пароходы, идущие из Астрахани или из форта Александровского, проходить западным берегом и по середине Каспия, но не держаться восточного.

Можно ехать двое, трое суток по этому берегу и не увидать в море ни одного парохода, а по берегу ни одного верблюда. И тут и там пустыня. Зимой холодная, с пронзительными, сжигающими морозами, а летом с удушливым зноем.

— Смотри! — Ахмед протянул нагайку в сторону холмов, и я увидел на горизонте прямой, как воткнутый в песок карандаш, маяк Куули.

— И это пять верст осталось? — Меня не проведешь, знаю я эти версты; на Украине они всегда с гаком, при чем "гак‘‘ этот втрое больше, чем то расстояние, которое вам называют; в Вятской и Казанской они —"вятские", в Московской — с "небольшим", на севере — с "хвостиком Смысл же тот, что и на Украине. Таковые уж у нас в Советском Союзе расстояния.