У Бога и полынь сладка (сборник)

– Но ведь надо же что-то делать. Распустился народ, все-все тащат.

– Долго в скудости жили. То одно, то другое, то раскулачили, то война. А и то подумать: много ли надо? Подумаешь – так ничего и не надо. Обуты, одеты, не голодаем…

Дмитрий покачал головой.

– Логика у вас странная. Так рассуждать – сидели бы в каменном веке.

– Зачем?

– Ну а как же? Если человеку ничего не нужно, и сидел бы он себе на печи, ни в космос бы не полетели, ни открытий научных не сделали.

Федор вздохнул и еще раз пожалел, что заговорил.

– Разве не так? – настаивал Дмитрий.

– Может, и так, – Федор ткнул себя в грудь и выпалил. – Вот он, космос. Сюда бы почаще летать, вот где порядку нет.

– Я об одном, а вы о другом, – Дмитрий покачал головой. – Все одно… Да ведь все нужно. Можно и мир познавать, и себя совершенствовать.

– Можно и потерять…

– Так нельзя этого допустить! – чуть не закричал Дмитрий.

– Нельзя, – кивнул Федор.

– Значит, мы понимаем друг друга?

– Кто его знает, – вздохнул Федор. – Я, вон, себя понять не могу, а тебя как мне понять? Вижу, душа у тебя копошится, ответов ищет. Только там ли они?

– А где же?

– Каждому свой путь, – уклончиво ответил Федор.

– А все же? Вы свой нашли?

– Не ведомо мне. Коль столь годов хожу – значит своим путем, на чужой не заступил.

Федору показалось, что со стены над печкой смотрят на него с фотографий жена с Николаем, но никаких фотографий там не было.

– А коли заступал на чужой путь, то ломал тех, кто по нему шел, – тихо добавил он. – За что и ответ собираюсь держать.

– Я не понимаю вас. Вы что-то говорите и не договариваете, – взволнованно проговорил Дмитрий. – Знаете, случайные беседы бывают очень полезны. Однажды я говорил с одним человеком о войне. Он рассказывал совсем не так, как в кино и книгах. Ничего особенного, очень просто, откровенно и очень по-доброму и по-человечески. Совсем непривычно. И я много понял…

– Я, может, скоро помру, – прервал его Федор.

– Ну что вы…

– А то. Помру я. А ни ума не набрался, ни долгов своих не отдал. Ты вот, чужие доходы судить собираешься, а я со своими не рассчитался, вот что страшно. Такая, вот, бухгалтерия.

Они оба замолкли. Слышно было, как скрипели под сильным ветром сосны. Надорванный кусок толя хлопал по крыше сарая. Кто-то пробежал по дорожке, топая и тяжело дыша. Раздался чей-то пьяный вскрик. Сильный порыв ветра налетел с завыванием и глухим свистом. Неожиданно погасла лампада – за разговором Федор забыл подлить масла. Дело несложное, налить масла да зажечь фитиль, но Федор сильно огорчился. Ватный жгутик прогорел до основания, и он принялся негнущимися пальцами скручивать новый, думая о том, что непременно нужно спровадить гостя и прочитать вечернее правило. Но было неловко просить его уйти. Федор кряхтел, собирался с духом, а потом выпалил:

– Мне тут часок одному побыть надоть, погулял бы ты, а?

Дмитрий с готовностью поднялся, и Федору опять стало неловко – снова обидел парня.

– Ты не спеши, приходи потом и ложись. Я уж тогда толковать не стану, коли надоть чего, ты сейчас спрашивай.

Гость помялся.

– Вообще-то я о многом хотел спросить, многое мне интересно.

Федор неопределенно помычал.

– А давно вы здесь работаете?

– Годов семнадцать.

– А в церковь всю жизнь ходили?

– Нет… Вообще не ходил, и сейчас-то не всегда заглядываю.

Федор сам не понял, отчего соврал парню – воскресных служб он никогда не пропускал.

– Значит, просто так сторожите? Объект и только?

Федор недовольно кашлянул, но ничего не сказал.

– А до этого чем занимались? – продолжал расспрос Дмитрий.

– Всяко было…

– Значит, вы просто подрабатываете к пенсии? – не унимался гость.

– Да какая же тут приработка?! Сторожу да мету… Себе в радость. При деле, опять же.

– Но за деньги?

– Да что тебе за дело до моих денег? – вспылил Федор.

Дмитрий смутился.

– Простите. Я сначала подумал о вас одно, потом… другое. Вы мне кажетесь очень интересным человеком. Я хочу понять. Долгая жизнь. Время было тяжелое, и революция, и война. Теперь до старости трудитесь и без денег.

– Да чего тебе понимать? Какая разница – за деньги, без денег! Это ты со своими молдаванами решай, а я уж свое порешил.

– Не понял.

– На что деньги? Ни жену не выкупить с того света, ни сына из тюрьмы… У меня сейчас другие беды.

– Какие?

– Топчусь на месте, росту никакого. Мира нет на сердце, одно утеснение…

Дмитрий осторожно присел на скамью.

– Какого роста?

– Никакого нет. Человек завсегда должон расти. И младенец растет, и начальник вверх стремится. А и старикам, и всякому возрасту свой рост надобен, иначе нельзя – беда иначе. Подвигаться надобно…

– Я не понимаю вас, – тихо сказал Дмитрий. – Чего вы от себя хотите?

– Подвига – просто сказал Федор.

– Подвига? Хотите героем стать?

– Может, даст Бог, пострадать придется. А то ни на что не гожусь. О грехах толком не молюсь, не каюсь – так, как бревно сухое…

Дмитрий слушал старика, затаив дыхание. Федор резко прервал монолог, вздохнул и, махнув рукой в сторону двери, тихо приказал:

– Ступай, погуляй часок.