У Черного моря (СИ)

Ягыз сделал еще пару шагов назад, отмечая, что входная дверь за спиной девушки захлопнулась, и он был теперь полностью в ее власти.

– А что еще мне о тебе подумать? Приходишь посреди ночи в отель к незнакомому мужчине, раскрашенная, разодетая.

– Раскрашенная? Разодетая? – Глаза девушки горели просто адским пламенем.

– Ну а что еще я мог подумать, а? Сама скажи? У меня, между прочим, сейчас дело. Концерт, лучшие люди Орду придут. Что тебе было нужно? Говори и разойдемся.

Девушка прикрыла глаза и сделала несколько успокоительных вдохов.

– Что ж, хорошо. Хорошо! Поговорим и разойдемся. Мне с тобой в одном номере оставаться тошно.

– Это взаимно, маленькая госпожа! Ну так говорите, говорите, – махнул он рукой. – Так и собираетесь тут стоять? И пиджак мой отпустите, пожалуйста, помнете.

– Ах, помну? – Она еще грубее потянула на себя лацканы его пиджака, и он дернулся, вырываясь из ее хватки, повернулся к зеркалу и оценил потери. В принципе, было не так уж и заметно, но вот причесаться придется снова. – Ой да хватит на себя пялиться, ничего особенного там нет.

– Ах, ничего особенного, – сквозь зубы выдавил Ягыз, сдержав нервное желание пригладить волосы и убрать падающую на лоб челку. – Ну так и нечего меня тогда разглядывать. Говорите, что хотели, и проваливайте.

– Вот оно как? Что ж, отлично.

– Отлично.

– Отлично.

– Да говорите уже наконец, – повысил он голос.

– Я собиралась поговорить с вами об Эдже Чамкыран.

Руки Ягыза, перевязывающие галстук, замерли.

– Что, простите?

– Поговорить с вами об Эдже Чамкыран.

– Со мной? – Ягыз ушам не поверил. – С чего это вдруг вы решили поговорить со мной об Эдже Чамкыран?

– Значит, есть причины.

– Никаких причин вы на это не имеете. Если желаете с кем-то говорить об Эдже Чамкыран, можете говорить об этом с ее матерью. Или с ее дедом. Или с ее кузеном, Керемом, он у вас там в горах сейчас дичает.

– Да как ты смеешь, козел?

– А лучше всего, – завелся он, вспоминая, чему днем стал свидетелем, и Аллах свидетель, он думал об этом весь день. – А лучше всего поговорите об Эдже Чамкыран с ее учителями.

– Что? – Девушка оторопела. – При чем тут учителя?

– А при том, что, как оказалось, ваша самая Эдже Чамкыран – «набитая дура», «безграмотная тупица», «провалила все экзамены, какие только могла» и «даже в коровницы идти не годится, потому что для коровниц слишком глупа».

С каждым его словом, где он цитировал, между прочим, саму госпожу Фазилет, ярость в глазах девушки становилась все ярче и ярче, хотя, казалось бы, куда уж дальше, а при словах о коровницах, она вдруг как-то собралась, сгруппировалась, и он не до конца понял, что она делает, пока ему в лицо вдруг не прилетел кулак, и перед глазами полетели искры и засверкали звезды.

Ягыз отшатнулся, хватаясь за скулу, а девушка прыгала на своих каблуках, баюкая свою правую руку. Ягыз смотрел на нее, не веря своим глазам. Но веря своей побитой щеке.

– Что… Что… Женщина, вы совсем…?

– Так-то ты говоришь о своей невесте? – Грозно спросила она, опуская руку и снова надвигаясь на него.

– А. То есть, вы знаете, кто я.

– Еще бы не знать, козел, ты думаешь, я к незнакомому мужчине в номер бы пошла? Про тебя тут все знают, только и болтают что про великого Ягыза Эгемена, Ягыз такой, Ягыз сякой, а вот я-то и вижу, что ты просто козел!

– Женщина, я вас в последний раз предупреждаю…

– А что? Помешаешь мне? Помешаешь мне всем разболтать, что никакой наш шахзаде Ягыз Эгемен не идеал, а просто козел, который оскорбляет женщин.

– Я вас не оскорблял.

– Не оскорблял? А кто назвал меня проституткой? А кто назвал Эдже Чамкыран тупицей и дурой? Кто, а? Ягыз Эгемен. И я всем расскажу, пусть все услышат!

Она бросилась к окну и распахнула его.

– Что ты делаешь, ненормальная? – Крикнул Ягыз, бросаясь за ней, но девушка уже высунулась в окно.

– Эй, Орду! – Заорала она. – Орду, слушай меня! Пусть услышит море! Пусть услышат горы! Ягыз Эгемен – козел, который не уважает женщин!

Ягыз задохнулся от возмущения.

– Знаете, что, – рявкнул он, – хватит! Убирайтесь прочь! Убирайтесь отсюда! – Он схватил ее за локоть и потащил к двери. – Пошла прочь!

– И пойду! И вот что я скажу тебе на прощание, Ягыз Эгемен! Не думай, что ты имел хоть малейший шанс меня купить. Я сама тебя и куплю, и продам! На, – она порылась в своей сумочке, свисавшей на цепочке с ее плеча. – Это тебе за твое лицо! – И она швырнула в него купюрой в сто долларов.

Ягыз захлопнул дверь перед ее лицом и замер, тяжело дыша. «What the hell was that?» – выдавил он сквозь зубы. Ягыз не любил выражаться непристойно, и если ему случалось ругаться, предпочитал переходить на английский язык, так казалось менее вульгарно.

Он еще раз вздохнул. Кто эта ненормальная? Из сумасшедшего дома сбежала, что ли?

Ягыз повернулся к зеркалу и замер. Подошел ближе.

– Fuck me sideways!

Это было самое грязное, самое отвратительное, самое неприличное, что он когда-либо говорил в жизни, и у него был на это повод, потому что Ягыз посмотрел на свое отражение, и то, что он увидел, было кошмарным.