У Черного Понта #1. Лавка колониальных товаров

Рыба, поджаренная на оливковом масле, да к тому же не ведавшая моро-зильника, была не просто хороша, а очень хороша и Бобров даже слегка урчал от удовольствия. Вино, конечно, показалось кисловатым, но тоже не задержалось. Несколько окружающих, правда, посматривали вроде бы с осуждением, но и Боброву и Сереге было как-то все равно. Вина было не больше литра, и они его даже не ощутили. Весь процесс поглощения пищи не занял и получаса. До полудня времени было еще полно и Бобров решил все-таки сходить в, типа, отель повидаться с Агафоном. Серега принялся его отговаривать, но потом все-таки согласился.

Нагруженные узлами и свертком они как можно медленней пошли к порту. Но как они не тормозили, дошли за каких-то пятнадцать минут. Бобров по часам проверил. Взял он с собой на этот раз электронные часики, протащив их через портал в полиэтилене, а на запястье носил, обмотав тряпицей. В хитоне-то карманов не было. Хотя Серега и грозился ввести в обычай нашивать на хитоны карманы.

Агафон встретил их приветливо, но в то же время с подозрением косился на Боброва, видимо, желая о чем-то расспросить, но не решаясь. А если уж такой человек как Агафон не решался, значит, авторитет среди него Бобров заслужил. Ну а Бобров не стал корчить из себя крутого купца и спросил Агафона по-свойски:

– Ну что, Агафон, как тут наши дела?

И все это исключительно по-гречески, хотя конечно с акцентом. Серега даже обзавидовался, – он-то почти на сутки дольше находился в языковой среде, а говорить так же здорово у него не получалось. А Агафон сразу понял, что расспрашивать теперь уже можно и заторопился. Сперва он, естественно, поинтересовался, где же Бобров гостил, но тот с великолепной небрежностью ответил, что, мол, где надо там и гостил о чем никому отчитываться не обязан. И добавил, усмехаясь, что ежели только архонтам.

А вот тут Агафон загрустил. Наверно все-таки упоминание архонтов имело для него какое-то неприятное значение, а еще он, скорее всего, прикинул возможности Боброва, который запросто вхож к архонтам. Но Бобров выглядел так простецки, что Агафон на какое-то время успокоился. Пока он гонял домашних рабов, Серега повел Боброва в комнату. Там они устроились на ложах. После столь плотного завтрака, совмещенного то ли с ланчем, то ли уже с обедом, захотелось немного отдохнуть. Но наверно еще сверху наложилось напряжение, в котором они с утра пребывали, потому что, когда Бобров проснулся, по его часам было уже 13-10.

– Серега, вставай! Проспим все на свете! – толкнул он сладко сопящего напарника.

Серега подскочил как очумелый, недоуменно таращась по сторонам, однако, Бобров быстро привел его в чувство, и наскоро одернув хитоны, они подхватили свою поклажу и помчались на площадь, предварительно убедившись, что Агафон занят где-то на кухне.

Они успели вовремя. Никитос как раз давал последние наставления пацану лет двенадцати. Он явно обрадовался появлению Боброва и Сереги и тут же доложил, что продал один кусок синей ткани полностью за тридцать драхм. Причем покупатель интересовался, нельзя ли будет прикупить еще такой же ткани.

– Вот я бестолочь, – признался Бобров Сереге. – Надо было артикулы записывать. Как теперь спрос изучать?

– Да ладно, – сказал Серега, но заметно было, что он мнение Боброва о себе самом целиком поддерживает.

– И нож один, – добавил Никитос. – Но его за двадцать пять драхм.

И он вопросительно посмотрел на Боброва.

– Ну что, – сказал тот. – Прекрасно сработано, Никитос. Всего пятьдесят пять драхм. Твоя десятина, то есть пять с половиной.

Грек обомлел. Вот так просто за полдня заработать такую кучу денег. Да у него сегодня будет праздник. Это вам не на три обола в день существовать. Он тут же подумал, как будет рада жена и девочки. И только потом, что такие купцы на дороге не валяются, и он был трижды прав, когда согласился принять их предложение. Никитос не знал, как услужить столь щедрым хозяевам. Он сразу же предложил Сереге облегчить его ношу и тот с радостью согласился. Оставшийся за прилавком мальчишка, сын Никитоса, смотрел вслед удаляющейся процессии, разинув рот. Часто подменяя отца, он прекрасно знал цену деньгам, знал, что семья хоть и живет относительно неплохо, но никогда не сможет выбиться в зажиточные, как бы мать не ужималась с тратами. И вдругтакое счастье привалило.

Никитос спешил впереди, часто оглядываясь, словно торопя неспешно идущих следом Боброва и Серегу. Он вышел на центральную улицу, прошел по ней налево один квартал, потом повернул направо.

– Смотри, шеф, – вполголоса сказал Серега. – Опять в сторону порта, только с другой стороны от Агафона. Вот смеху-то будет, когда он узнает, а ведь он узнает непременно.

– Ну и хрен с ним, – мрачно ответил Бобров. – Мне сейчас до Агафона нет никакого дела. Меня больше лавка интересует.

– Дык, и меня интересует. А Агафона я так упомянул. По ассоциации.

Они так увлеклись разговором, что почти натолкнулись на стоящего Никитоса.

– Все, – сказал он. – Пришли.

Бобров оглядел капитальную стену, до края которой можно было дотянуться только подпрыгнув.