У черноморских твердынь. Отдельная Приморская армия в обороне Одессы и Севастополя. Воспоминания

Я слышал потом много рассказов о том, как восторженно встретили краснофлотцы 8–й бригады появившихся на их участке артиллеристов. Моряков нетрудно было понять: с неделю они держались тут с одними пулеметами, да и тех было небогато. Краснофлотцы еще больше воодушевились, когда орудия ударили по уже засеченным моряками вражеским огневым точкам, по немецким наблюдательным пунктам на ближайших высотах и оттуда у всех на глазах побежали перепугавшиеся фашисты.

— Кончилась ваша вольготная жизнь, фрицы! Смерть немецким оккупантам! — кричали матросы в окопах.

— С командованием восьмой бригады мы уже договорились по всем вопросам, — доложил мне командир 397–го артполка майор П. И. Поляков, когда я в первый раз по прибытии под Севастополь приехал к нему на КП.

Этот полк достался дивизии от Тираспольского укрепрайона на Днестре, артиллеристы которого вообще имели весьма высокую репутацию. А Павел Иванович Поляков особенно выделялся среди артиллерийских офицеров дивизии своей высокой культурой, способностью исключительно быстро ориентироваться в обстановке и правильно ее оценивать. Он был всегда безупречно точен, действовал в бою уверенно и смело. Война застала Полякова слушателем третьего курса заочного факультета Артиллерийской академии.

Наиболее танкоопасным направлением в полосе нашей обороны мы считали район, примыкающий к высотам Азиз–Оба и Кара–Tay. Поэтому сюда и был выведен 97–й отдельный противотанковый дивизион. Несколько месяцев назад он прославился при отражении первых массированных танковых атак под Одессой, и имя его командира Василия Ивановича Барковского стало тогда широко известно в Приморской армии. В боях на севере Крыма капитан Барковский был тяжело ранен, и теперь противотанковым дивизионом командовал капитан Николай Наумович Ромодин, переведенный сюда из штаба артиллерии дивизии. Этот бесстрашный офицер оказался достойной заменой Барковскому.

Общая обстановка под Севастополем в середине ноября оставалась напряженной, порой приближаясь к критической, однако не на нашем направлении. Был момент, когда потребовалось срочно, на автомашинах, перебросить наш 161–й стрелковый полк в район Балаклавы, где враг пытался прорвать оборону. Ожесточенные бои шли вдоль Ялтинского шоссе.

Артиллерии четвертого сектора пришлось за это время серьезно поработать один раз—17 ноября. В этот день немецкая пехота при поддержке 35 танков начала наступать в долине Качи. В скоротечном бою враг понес значительные потери и был рассеян еще на подступах к нашему переднему краю. Большую роль тут сыграла 10–я батарея капитана Матушенко, которая весьма точно вела огонь прямой наводкой.

После 21 ноября противник перешел под Севастополем к обороне. Но в декабре наша разведка стала фиксировать все более активные приготовления немцев к новому наступлению. На фронте появились их части, раньше нам неизвестные, подтягивались артиллерия, танки.

С 13 декабря в четвертом секторе производилась проверка боевой готовности наших частей. Я побывал и в артиллерийских, и в стрелковых полках, проверяя организацию их взаимодействия, умение пехотных командиров пользоваться схемой вызова артиллерийского огня. Казалось, люди начеку, и застать нас врасплох враг не должен. Но знать бы, когда и где он начнет!..

Об этом думал я и в ту бессонную ночь, сидя в штабе над схемами.

Близился уже рассвет, когда командир 57–го артполка майор Филиппович позвонил со своего наблюдательного пункта:

— Немцы атакуют Азиз–Оба. Капитан Артюх открыл огонь.

Речь шла об участке бригады моряков, где гора Азиз–Оба играла роль ключевой позиции. Николай Самойлович Артюх командовал поддерживающим бригаду дивизионом 76–миллиметровых орудий.

— Что вам еще видно и слышно с НП? — спросил я Филипповича, чтобы лучше представить происходящее.

Майор стал докладывать об этом и тут же прервал себя:

— Подождите, товарищ полковник. Кажется… — После короткой паузы он взволнованно произнес: — Противник начал артиллерийскую подготовку. Снаряды рвутся в глубине нашей обороны.

Это я уже слышал и сам. Значит, у Азиз–Оба была еще не атака, а, очевидно, только стычка с нашим боевым охранением (так потом и оказалось). Атака же еще предстояла.

Минуту спустя о начатой противником артподготовке доложил и командир 397–го полка майор Поляков. Его дивизион, поддерживающий бригаду моряков, также уже вел огонь.

— Противник переходит в наступление. Огонь своих полков открывайте самостоятельно. О появлении танков и крупных сил пехоты докладывайте немедленно, — приказал я Полякову и Филипповичу.

Связавшись со штабом артиллерии армии, я узнал, что немцы ведут артподготовку и в полосе наших соседей справа — в третьем секторе.

— Ну, Евгений Александрович, наступает страдная пора! —сказал я начальнику нашего штаба майору Яковлеву, уже развернувшему секторную карту управления огнем.

— «Береза», я — «Клен». Говорит Одиннадцатый. Доложите обстановку на участке Дьякончука! — вступил Яковлев в переговоры с наблюдательными пунктами.

Жаркий декабрь