У черты

Разминаться учил опять таки Мишка Ворон, два года назад. Перед упражнениями ветеран обычно медитировал, рассуждал о потоках энергии, точках силы и прочей мутной философии. Разминал язык, так это называл сугубый материалист, иногда, по обстоятельствам, верующий, Рамзес. Насколько Мишка верил в свою философию - вопрос темный, Глеб подозревал, что не особо и верил, но комплекс собрал толковый. Обманчиво простые движения подстегивали не хуже иного энергетика.

Девушка сидела, опершись подбородком на кулак, а кулаком на спинку стула, и смотрела как Глеб, который позавчера наладился умирать у ее ног, разминается.

- Ух ты! – удивилась она. – И на шпагат можешь?

- Я много чего могу, - не стал скромничать Глеб.

- Уважаю! Мышцы должны быть сильными, но… как это?... компактными. Большие мышцы нужны только в спорте, а в жизни их кормить приходится и на себе таскать. Хочу тебя спросить: ты, часом, не дурак?

- Не замечал, - признался Глеб. – А что?

- Ну... – девушка неопределенно повела рукой. – Когда ты вскочил и начал размахивать ногами, я удивилась и решила уточнить. Значит, ты передо мной… как это?.. выпендриваешься?

Рамзес смахнул со лба нездоровый пот.

- Ты кто, прелестное дитя? – начал он и сразу же понял, что взял неверный тон.

Сталкер привык, что женщины млеют от его самцовости, наработанной многочисленными ходками за Периметр. Ему приелось когда-то любимое занятие – азартная борьба за подругу. Возраст и Зона сменили приоритеты, и теперь Глеб общался исключительно с девушками сильно моложе себя. С которыми проще. Которые не напоминают жену до спазмов в горле. До желания напиться вдрызг и подраться вкровь.

С этой проще не получалось, у этой характер блестел в глазах.

- Меня зовут Инга, - ответила девушка, едва заметно раздувая крылья носа. – Инга Порывай. А ты?

Инга?! Сталкер помнил озеро и бесстрашную пловчиху, а вот лица не помнил. Не смотрел в лицо, если честно. Как пацан, ей-богу.

- Глеб, - представился Рамзес после секундной заминки. – Я не выпендриваюсь. Правило такое - не разогретые мышцы могут подвести.

Не объяснять же, что это физическая потребность где-то на уровне рефлекса.

Инга кивнула.

- Штаты? Европа? – спросил Глеб. - Выговор у тебя нездешний.

- Штаты. Но родилась тут… неподалеку.

Интересно! Глеб поставил галочку против этого пункта в воображаемом списке. Нужно обдумать.

- Спасибо тебе. Это ведь ты меня вытащила?

- Да, - абсолютно без рисовки подтвердила девица. – Ты что-нибудь помнишь?

- Автобус, - неуверенно сказал Глеб.

- Тебя хотела арестовать полиция… то есть милиция. Я дала пятьсот долларов, потому что ты отнял у копа автомат.

- Автомат не помню, - растерялся Глеб, утирая полотенцем лицо. – Но я хотя бы пристрелил вымогателя?

- Нет, но собирался, - девушка вдруг улыбнулась, и улыбка оказалась чудо как хороша. Западал Глеб на девичью улыбку, имел слабость. Никакие прелести не цепляли его, как уголки губ и ямочки на щеках.

- Обычно, они берут триста, - Глеб не мог отвести взгляда. - И велят проваливать с их территории.

- Тебе тоже велели, - девушка стала серьезной, - но ты был… как это?.. не-транс-пор-табелен. Я думала, ты умрешь.

- Я живучий, - Глеб вспомнил завистливые шепотки за спиной.

- Ты сталкер! Говорят, все сталкеры живучие.

Глеб неопределенно повел головой.

- А ты здесь какими судьбами?

Инга протянула визитку.

– Фонд защиты экстремальной природы, эксперт и директор в одном лице.

Она не стала упоминать, что еще состоит в попечительском совете на пару с папенькой, который меньше чем на председателя не соглашался и денег давать не хотел. Других единиц штатное расписание Фонда не предусматривало.

Глеб принял картонный прямоугольник. Легкомысленные виньетки, красивый логотип. В углу длинный телефонный номер, хорошо запоминающийся, и ничего более, ни имен, ни должностей. Таких картонок и  Глеб мог наштамповать сколько угодно. С самыми вычурными и бессмысленными названиями.

- Это понятно. Фонд, природа, ага, - осторожно сказал Рамзес. – Но я не об этом спрашивал.

- Хочу сходить в Зону, - пожала плечами Инга. Мол, откровенность за откровенность.

Туристов в Зоне не любили чуть меньше кровососов и чуть больше псевдопсов. А попросту - от всей души ненавидели, как только завшивевший окопник может ненавидеть залетного барчука-корреспондента.

Сидела бы ты дома… залетная! Глеб смотрел немигающим взглядом, чувствуя, как улетучивается симпатия и пробирает злость. На всякий случай уточнил:

- Артефакты можно купить и здесь.

- Мне не нужны артефакты…

Девушка, уловив его настроение, растеряно сморгнула.

- В добрый путь, - пожелал Глеб невыносимо скрипучим голосом и, наконец, отвернулся.

Инга физически почувствовала облегчение. Рамзес вышел из комнаты на негнущихся от бешенства ногах и аккуратно прикрыл за собой дверь.

«Лучше бы грохнул, - подумала Инга. - Павлин!»

- Здравствуйте, мамаша. Это какой населенный пункт будет? – павлин насел на безобидную Анну Павловну, Ленкину маму. – Деревня, спрашиваю, как называется?! Вешки? А день какой сегодня? Суббота уже?! А помыться где можно?

Павлин!