У черты

– Cудя по всему – это Вильгельмштрассе. А если это Вильгельмштрассе – то тут должна быть рейхсканцелярия Гитлера. А если по этой улице проследовать прямо – как раз попадем на рейхстаг.

– А где он сам-то, Гитлер? – спросил один из бойцов.

– Если верить немецкому радио – героически погиб в сражении за Берлин. Обвязался гранатами и бросился под советский танк. Но это брехня, – уверенно сказал командир роты. – А на самом деле – наверное, просто сбежал. Злодеи все такие: смелые, пока сила на их стороне. А прижали хвост – так сразу в штаны и потекло…

Ферапонт Ильич еще раз поглядел на горы обломков вдоль улицы, на черные, облизанные огнем танки, уткнувшиеся друг в друга, как упрямые быки, что сошлись в смертельной схватке и не пожелали один другому уступить, на причудливые зубцы устоявших стен, на пушки, зарывшиеся дулами в щебенку.

– Хрен тут что разберешь… Если и была тут рейхсканцелярия, так теперь ищи-свищи… Ладно, топаем прямо к рейхстагу. Распишемся на нем. Все расписываются, и мы распишемся. Имеем право. Наша дивизия первой в Берлин вошла.

Влево тянулась узкая улочка, более или менее свободная от обломков. В самом ее начале стоял крытый брезентом автофургон с алыми, чуть не в метр, буквами на борту: «Даешь Берлин!» Такие надписи делали на автомашинах, на реактивных снарядах «катюш», на плакатах вдоль дорог, когда войска, достигшие Одера, отделенные от Берлина всего шестьюдесятью километрами, готовились к решительному наступлению на столицу фашистской Германии.

Через пустырь, прилегавший к узкой улочке, к автофургону подошли двое – капитан и рядовой. В их руках были тяжелые картонные коробки, наполненные связками бумаг. Опустили их на землю позади автофургона, у распахнутых дверей. Капитан увидел шагающих за командиром солдат, подозвал жестом руки Ферапонта Ильича, стал что-то ему говорить. Разговор длился всего несколько секунд. Ферапонт Ильич обернулся к солдатам, крикнул Антону:

– Сержант, возьми троих бойцов, идите с капитаном, надо сюда что-то принести. Дело недолгое, на пять минут. А потом догоняйте нас. Ищите возле рейхстага.

Рота двинулась дальше, а Антон и еще трое солдат, из новеньких, включенных в роту перед самым штурмом, пошли за капитаном по тому пустырю, по которому он и водитель принесли к автофургону коробки с бумагами.

Трудно было понять, чем являлся пустырь до того, как принять тот вид, в котором он сейчас находился. То ли это был двор, с несколькими кирпичными постройками, то ли сад с деревьями, – явствовало одно: на эту совсем небольшую площадь был направлен плотный огонь из множества артиллерийских орудий, и так же плотно, усиленно ее бомбила авиация. Вся территория была изрыта воронками, края их сходились вплотную, завалена сучьями деревьев. Немногие уцелевшие стволы высились уродливыми обрубками, ни одна ветвь на них не обещала зазеленеть, покрыться листвой, все они были черны, обуглены, мертвы.

Неожиданно под ногами оказались бетонные ступени, круто спускавшиеся куда-то глубоко вниз, под толстые бетонные своды. Сначала под сапогами трещали древесные сучья, мелкое крошево кирпичей, потом Антон и солдаты ступили на разноцветные, затоптанные, с отпечатками подошв, бумажные листы, осколки стекла от разбитых винных бутылок, пустые автоматные и ружейные гильзы – русские и немецкие.

Ступени кончились, потянулись длинные узкие коридоры в сплошном бетоне. Воздух наполняли гарь, кислый привкус порохового дыма, сложное зловоние места, где долго и тесно пребывало множество людей, слилось и смешалось все: испарения человеческих тел, запахи кухни, где готовилась еда, запахи пролитого вина, неисправных туалетов.

Электричество не действовало. Капитан нес в руке батарейный фонарик, его тусклое желтоватое пятно прыгало по шершавому бетону стен, металось у него под ногами, перескакивало к ногам идущих за ним Антона и мальчишек-солдат. Влево и вправо из коридора были открыты двери с какими-то значками, литерами на них, за ними находились узкие каморки, похожие на тюремные камеры. В некоторых глаза схватывали опрокинутые столы, выпотрошенные шкафы с криво висящими дверцами, кровати с матрасами, сброшенными на пол постельным бельем. В иных были разбросаны ящики, разного рода оружие, набитые патронами автоматные магазины. Все двери в боковые помещения были из толстого железа, с запорами изнутри, как на герметичных перемычках в подводных лодках.

Капитан шел быстро, путь ему был знаком. Свернули налево, направо. Опять налево и опять направо, вошли в каземат, просторней других. На полу лежали два продолговатых деревянных ящика.

– Берите – и наружу, к машине, – скомандовал капитан.

Антон ожидал, что ящики будут тяжелыми, и приготовился к этому всеми своими мускулами. Но они оказались легки, нести вдвоем не составляло никакого труда. Было просто неудобно проходить с ними крутые повороты, углы ящика упирались в стены, скребли по ним.