У черты заката. Ступи за ограду

Она стащила перчатку и стала обмахивать разгоревшееся лицо. Лежавшая перед ними равнина пологими волнами убегала вдаль, плавясь в огне заката. Разбросанные по ней усадьбы с зелеными островками эвкалиптов должны были, казалось, вот-вот вспыхнуть, как макеты на рельефной карте, сунутой в жерло огромной печи.

— Закат? — щурясь, переспросил Жерар. — Трудно сказать, Трисс… На меня он всегда действует как-то странно. Зрительно, так сказать, я им восхищаюсь, как правило… И в то же время мне всегда становится тоскливо, когда я долго смотрю на закат…

Он усмехнулся немного смущенно и глянул на внимательно слушавшую его Беатрис.

— Понимаете, они бывают разные, — продолжал он негромко. — Бывают такие, как сейчас, — широкие, в полнеба, они более добрые, еще позволяют на что-то надеяться… А бывают жестокие, ледяные закаты — знаете, когда небо все в тучах, и под ними вдруг такая узкая кровавая черта по самому горизонту… Когда я смотрю на такое, мне всегда кажется, что это символ всей нашей цивилизации, нашего времени… Вам не кажется?

Беатрис не ответила. Ее рыжий гунтер вскинул голову и укусил за холку своего смирного собрата. Беатрис сердито шлепнула его ладонью и укоротила повод.

— Да, это символ, — повторил Жерар, словно размышляя вслух. — Беспросветное небо, и внизу только одна красная черта — итог на границе ночи…

— Не смейте так говорить! — крикнула вдруг Беатрис. Зажав под мышкой стек, она нервными движениями натягивала перчатки, покачиваясь в седле от движений неспокойного гунтера. — Вы не мужчина, а неврастеник! Почему вы, глядя на закат, способны думать только о наступающей ночи, а не о завтрашнем утре? Если вы не прекратите этот разговор, я немедленно вернусь в город. Обязательно нужно испортить такой вечер! — воскликнула она, ударив кулачком себя по колену.

— Хорошо, Трисс, не будем его портить, — согласился Жерар. — Я и в самом деле осел. Я вот сейчас вспомнил закаты в Атлантике, в экваториальных водах… Там они очень коротки, всего несколько минут, и сразу темнота, но эти несколько минут — это буквально какая-то феерия, вы себе представить не можете. Океан, небо — все это одна огромная сверкающая палитра, на которой все время меняются краски, смешиваются, переходят одна в другую… Передать это на холсте, хотя бы приблизительно, совершенно невозможно, для самого гениального колориста. А потом с востока быстро — на глазах — начинает наплывать густая фиолетовая синева, и одна за другой вспыхивают звезды — такие огромные, мохнатые… Лежишь на палубе — и кажется, будто мачта вот-вот зацепит звезду…

Беатрис слушала его как зачарованная, приоткрыв губы, и ее глаза сами казались тропическими звездами — такие же близкие и такие же недостижимые. Жерар повернул голову и вдруг замолчал. Беатрис опустила глаза.

— Вот так, — хрипловато сказал Жерар, кашлянув. — Много есть на свете красивого…

— Какой вы… счастливый, — прошептала Беатрис, расправляя перчатку. — Как бы я хотела посмотреть все, что видели вы…

— М-да, вообще это интересно, — пробормотал Жерар, — но я не пожелал бы вам увидеть и половины… Ну что ж, поехали дальше? Вы не устали?

— Нисколько… В Кордове я по целым дням не спускалась с седла. Едем!

Беатрис тронула каблуком своего Баярда и начала спускаться с холма, откинувшись назад. У подножия она нагнулась, поправляя стремя, и оглянулась на спускавшегося следом Жерара.

— Попробуем еще раз — кто кого. Хотите, Джерри?

«Здесь, наверно, есть кротовые кучи — если бы упасть, повредить ногу… — Эта сумасшедшая и полуоформленная мысль стремительно скользнула где-то в глубине подсознания, как рыба в подводном сумраке. — Господи, что со мной делается…»

— Давайте, давайте, — отозвался Жерар. — На этот раз вы так просто от меня не убежите…

— Ах так? Попробуем! — Беатрис щелкнула стеком по сапожку. — Я занимаюсь верховым спортом с четырнадцати лет, мой сеньор. Ar-re![44] — звонко крикнула она, привстав на стременах. — Пошел, Баярд!

К ужину Жерар вышел в смокинге. Беатрис, занятая в этот момент раскладыванием срезанных в саду роз по плоским хрустальным вазочкам, подняла глаза и быстро выпрямилась.

— В чем дело? — спросил Жерар. — Можно подумать, что увидели василиска! — Он пожал плечами. — Не каждый день случается принимать гостей… Да и потом не только же вам одной щеголять в вечернем туалете. Мне вот тоже захотелось!

Беатрис опустила ресницы.

— Спасибо, Джерри… — сказала она совсем тихо, так что Жерар едва расслышал, и низко склонилась над столом, бестолково вороша цветы. Уколовшись шипом, она отдернула руку и поднесла палец к губам, и тут же заторопилась: — Ужин будет скудным по вашей вине… Не позволили мне возиться в кухне — ляжете спать голодным…

— Ничего, так полезнее. Я ведь уже говорил, что веду спартанский образ жизни. Садитесь, Трисс, довольно вам хлопотать. Я сейчас, минутку…