У черты заката. Ступи за ограду

Она ответила ему коротким, тотчас же ускользнувшим взглядом и отвернулась.

Жерар кашлянул, собираясь что-то сказать, но промолчал и снова опустился в свое кресло, сжимая в ладонях голову. Прошло еще несколько минут.

— Я пойду спать, Джерри… — сдавленным голосом и с видимым усилием сказала Беатрис, поднимаясь из-за рояля.

— Да, поздно… Покойной ночи, Трисс.

— Покойной ночи…

Она прошла мимо него, не глянув и не подняв головы, и бесшумно скрылась за портьерой.

Хлынувший перед рассветом дождь лил до самого обеда, то усиливаясь, то затихая. Низко над растрепанными ветром эвкалиптами шли тучи — тяжелые, набухшие ливнем. В комнатах «Бельявисты» было холодно и неуютно.

Впоследствии Жерар никак не мог припомнить, о чем говорили они с Беатрис в то утро и говорили ли вообще. Во всяком случае, встретились они молча. Жерар, сам едва державшийся на ногах, взглянул на лицо Беатрис — осунувшееся после бессонной ночи, с обведенными синевой глазами и пустым ускользающим взглядом — и ничего не сказал. Лишь минуту спустя, опомнившись, он пробормотал что-то насчет испортившейся погоды, так и не пожелав ей доброго утра. Не в силах оставаться без дела, он усадил ее в гостиной с кипой французских журналов и пошел готовить завтрак. Потом они сидели за столом — так же молча, не глядя друг на друга и почти не притрагиваясь к еде. Жерар, чашку за чашкой, пил крепчайший кофе и чувствовал, что нервное напряжение начинает трясти его подобно приступу тропической лихорадки.

Из-за портьеры, отделявшей столовую от гостиной, в тишине явственно доносился звонкий ход каминных часов, с каждым ударом маятника приближая разлуку. Непереносимо было вспоминать вчерашний день, когда впереди было еще столько времени, непереносимо было думать о завтрашнем дне, даже о сегодняшнем вечере, когда он вернется сюда без Беатрис, будет ходить один по опустевшему дому и видеть вещи, к которым она прикасалась, кресло, в котором она сидела, книги, которые она перелистывала…

После полудня дождь кончился, в быстро увеличивающихся разрывах между тучами засияла ослепительная синева. Жерар предложил поехать покататься в ближнюю рощу. Беатрис медленно вела машину по размытой дороге, косые лучи солнца, пронизывая голубоватый туман испарений, падали между стволами громадных деревьев в длинных лохмотьях отстающей коры, пахло дождевой свежестью и эвкалиптами. В одном месте, несмотря на предосторожности, они все же застряли — машина начала буксовать. Жерару пришлось вылезть в грязь и собирать ветки. Беатрис, закусив губы, нервно рвала рычаг скоростей, пробуя сдвинуть тяжелый лимузин с мертвой точки; наконец ей удалось выбраться задним ходом.

В «Бельявисту» они вернулись уже после пяти. Жерар, мокрый и заляпанный грязью, пошел приводить себя в человеческий вид. Когда он вернулся в гостиную, часы на камине звонко пробили шесть раз.

— Джерри… — тихо сказала Беатрис, не глядя на него, — я думаю, мне лучше было бы… Боюсь, мисс Пэйдж может вернуться раньше меня и позвонить Инес. В конце концов, все равно… Часом раньше или часом позже…

— Разумеется, Трисс, — спокойно ответил Жерар. — Это не имеет значения. Вы готовы? Если хотите, попрощайтесь с Макбетом, я пойду заправлю машину.

Он вышел. Беатрис пустым взглядом обвела комнату, увидела подсвечники на рояле — выгоревшие до конца, в застывших наплывах воска. Так выгорела в эту страшную ночь и она сама. Боже мой, если только он скажет хоть одно слово, если спросит: «Когда мы увидимся?» — но он никогда этого не скажет, никогда не спросит. А ведь теперь все зависит от него! В ней самой уже ничего не осталось — ни чести, ни чувства долга, ни простого самолюбия… Только любовь, только ее запретная и обреченная любовь, обрушившаяся на нее подобно горной лавине…

Вернулся Жерар, неся картину в узкой черной раме.

— Вот, Трисс, — сказал он глухим голосом. — Возьмите это на память… Вам она понравилась, я тоже считаю ее лучшей из всего, что написал…

Он повернул полотно, Беатрис увидела «Отъезд из Вокулёра».

— Спасибо, Джерри, — просто сказала она. — Лучшего подарка вы не могли мне сделать. Идемте…

Всю дорогу они молчали. Машину вел Жерар, Беатрис сидела рядом с ним в спокойной позе, глядя прямо перед собой сухими блестящими глазами. Перед мостом Хенераль Пас он притормозил и покосился на нее.

— Как, собственно, нам ехать?.. Вы говорили, что живете на Окампо, — где это?

— Это недалеко от зоологического… — Беатрис кашлянула, словно у нее пересохло в горле и было трудно говорить. После секундной паузы она, не глядя на Жерара, продолжала ровным, бесстрастным тоном, словно давая указания шоферу: — Сейчас выезжайте наверх, налево до авеню Дель-Техар. Там свернем вправо. Вы знаете улицу Монро? По ней выедете на Кабильдо и поедете до Пласа Италиа. А там я скажу.