У черты заката. Ступи за ограду

— Почему? — искренне изумился Брэдли. — Поймите, Бусс, ведь только благодаря нам все эти чертовы «амигос» начинают жить по-человечески. Посмотрели бы вы, что здесь делалось еще двадцать лет назад! Я, помню, приехал сюда в тридцать первом году — страшное дело, Бусс, все кабалерос ходили в черных сюртуках, представляете идиотов? Январь месяц, сотня градусов в тени, а он не выйдет на улицу без крахмального воротничка. А могли вы увидеть в баре женщину? Да ни за миллион долларов — понятно, я не говорю о проститутках. Байрес выглядел в те годы самой захолустной испанской провинцией. После девяти часов вечера ни одна порядочная женщина не могла появиться на улице без провожатого. А теперь? Зайдите в любой бар — тьма девчонок, пьют, курят…

— Одним словом, да здравствует прогресс, — кивнул Жерар. — Прошу прощения…

Он прошел на кухню, достал из холодильника сифон содовой и формочку с кубиками льда, взял стаканы и принес все это в гостиную.

— Дайте-ка ваш ножик, я нарежу лимон, — сказал он, расставив принесенное на столике.

— Держите. Но вы не ответили на мой вопрос. Как ваши успехи?

— О, успехи фантастические. Наливайте себе сами, Аллан, я ваших пропорций не знаю.

— Пополам, как обычно. Вам тоже?

Брэдли положил в стаканы лед, ломтики лимона, на треть наполнил их виски и долил содовой. Жерар взял свой, взболтнул жидкость цвета слабого чая и задумался.

— Ну ладно, — сказал он. — За ваш приезд.

— Милле грациа, как говорят в Риме. Эх, Бусс, какую я позавчера видел итальяночку… — Брэдли покрутил головой и поднес к губам стакан. Отпил из своего и Жерар.

— Чем же закончилось ваше знакомство со стариком Руффо? — поинтересовался Брэдли. — Пришли к соглашению?

Жерар молча дожевал лимон, выбросил в пепельницу ленточку кожуры.

— Слушайте, Аллан, вас никогда не называли сукиным сыном?

— Очень часто. А что?

— А то, что вы со мной поступили как самый настоящий сукин сын. Надеюсь, откровенность вас не обижает?

— В чем дело, Бусс? До меня что-то не доходит. — Брэдли посмотрел на него с недоумением почти искренним.

— Почему вы не сказали мне, что квартира принадлежит Руффо? Вы знаете, что вы этой проклятой квартирой загнали меня в тупик?

— Бусс, будь я негр! — обеспокоенно сказал Брэдли. — Неужели старая вонючка подложила вам свинью? Послушайте, как было дело, я сейчас все вам расскажу. Квартира эта и в самом деле его — это я знал. Я сам перед отъездом позвонил старику и спросил его, нельзя ли временно предоставить помещение тому художнику, о котором мы говорили. Он сейчас чертовски нуждается, сказал я ему. А он говорит: «Ладно, пускай живет, мне-то что! Все равно у нас с ним предстоят деловые отношения, так что это даже удобнее. И насчет платы, дескать, я скажу администратору, чтобы его не беспокоили». Так он мне и сказал, Бусс, верьте слову! А что случилось?

— Что случилось… Случилось то, что он потом предложил мне заплатить за все прожитое время. Я с ним совсем было порвал. Ну а после такого требования…

— Вот сукин сын! Но в общем-то вы поладили?

— Да… Кое-что я для него сделал, — нехотя сказал Жерар. — Знаете, я был уверен, что эту штуку с квартирой подстроили вы… Теперь-то мне уже наплевать… — Он пожал плечами. — Теперь мне вообще на многое наплевать. Даже на то, что я продолжаю, как видите, здесь жить. Словом, не будем говорить на эту тему.

— Отлично, мой мальчик, как вам угодно, — с явным облегчением поспешно сказал Брэдли. — Поверьте, я понимаю ваше состояние — угрызения совести и всякие такие штуки. Но я уже высказывал вам свою точку зрения на этот счет… В такое уж гнусное время мы живем, что ж делать.

— Угрызения совести? — задумчиво переспросил Жерар. — Нет, Аллан… Тут похуже, чем просто совесть. Ну, довольно об этом.

— Правильно, Бусс, не мучайте себя и не расстраивайтесь. Денег-то хоть подработали?

— Да… На год-другой хватит.

— Великолепно. Теперь вам следует жениться, мой мальчик, мало ли в Байресе красоток…

— А я уже женился.

— Да ну? — Брэдли просиял. — Чего ж вы молчали до сих пор, такие вещи полагается сообщать сразу! Где же ваша миссис?

Жерар отпил глоток и потянулся за лимоном.

— Ушла в кино, смотреть каких-то космических убийц. Подождите до восьми — познакомитесь.

Брэдли посмотрел на часы и вздохнул:

— К великому сожалению, никак не смогу. Придется отложить до другого раза, сегодня вечером у меня чертовски много дел. А жаль. И как же выглядит миссис Бюиссонье?

— Как миллион долларов. — Жерар выплюнул лимонное семечко. — Кстати, ее зовут не миссис Бюиссонье, а мисс Монтеро.

Брэдли, приготовившийся уже провозгласить тост за здоровье новобрачных, явно смутился и в замешательстве опустил стакан.

— А… Вот как… — пробормотал он.

— В чем дело, ваше пуританское сердце шокировано?

— Бусс, мой мальчик, не нужно относиться к этому так… так легкомысленно, — отеческим тоном сказал Брэдли. — Я не шокирован, нет, но… Просто я считаю это достойным сожаления. Вы понимаете, Бусс, внебрачное сожительство…