У Финского залива

Трапеции, стебли в колючках
И множество острых шпилей
На стеклах намерзших выводит
Художник седой — Ледовей.

Черты пересек он чертами;

Стог сена с шестом начертил,
Зигзаги, и дуги, и стрелки,
И зубья серебряных пил.

И блестки камней самоцветных

Искрятся от яркого дня
На чудных рисунках мороза,
Огнем переливов маня; —

Но эти рисунки растают,

И, в капли росы обратясь,
Стекут по стеклу ручейками,
Изгибами змеек виясь.

А солнце зато долговечней;

Но даже светило земли
Когда-нибудь в небе потухнет,
Как тают на стеклах шпили.

И только Любовь мировая,

И в Боге, и в душах людей,
Я знаю, вовек не погаснет,
Созвездий и тверди вечней.

Так будем любить бесконечно

И помнить, что радужный свет —
Намек на сияние Духа,
Что смерти и времени нет;

Что вся эта дольняя мудрость

Растает, как звезды снегов;
Не прейдут одни лишь Идеи,
Спасаясь от тлена веков.

Повторность явлений, законы,

Равнина, и долг, и гора
Исчезнут, как звезд ожерелья,
Как солнечных звеньев игра.

Запястья пространственных граней

И Вечности знаменье — круг, —
Пойми, — это символы только,
Как все, что мы видим вокруг.

Но мы и того не забудем,

Что символы Богом даны;
Без них не постичь бы нам тайн,
Которыми души полны.

15 марта, 1926 г. Финляндия

Сафические строфы («Смейтесь, смейтесь вы над моим безумством»)

Смейтесь, смейтесь вы над моим безумством,
Над огнем моей непритворной Веры!
Я душой всегда был, и есмь, и буду —
Друг Огнезара.
Провозвестник я поколений вольных:
Вечно-юн, горяч, безрассудно-нежен,
И полет годин остудить не сможет
Жаркого сердца.
Ваш уклад тупой не приемлю вовсе.
Я мечтал всегда о Всемирном Братстве.
Цепь одну признал я для душ возможной —
Дружбы священной.
Смейтесь, смейтесь вы над душой творящей!
Вам известно ль то, чрез какие муки
Проходил поэт, чтоб остаться цельным,
Верным Искусству?
Вам известно ль то, как и дни и ночи
Углублялся он в сокровенность мира,
Как он вас крестом осенял незримым,
Жрец Светодейства?
Смейтесь, смейтесь вы, шептуны слепые!
Да, я странен, дик, своенравен, правда;
Не похож на всех. Но беды не вижу
В своеобразьи.
Я один из тех, кто, вразрез с столетьем,
Суетам его предпочел молитвы —
Солнцебог, твои золотые цитры,
Формингсы Феба.
Предпочел Христа, — Мечезара Правды,
Светокрест Его, дремоявь Платона
И священных Вед немирскую мудрость
Марксам и Фордам.
Речь дрожащих звезд с тех кафедр небесных
Говорили мне во стократы больше,
Чем какой-нибудь «Демосфен» с трибуны
Радиовека.

24 апреля, 1926 г.

Здесь и там