У фламандцев

Правда, в воскресенье утром Мегрэ первым был на ногах. В кафе он застал только гарсона, который включил кофейную машину и наполнял ее верхнюю часть молотым кофе.

Город еще спал. Заря только что сменила ночь, и еще горели фонари. А на реке слышно было, как люди на баржах перекликаются, бросают друг другу швартовы; подошел буксир и стал во главе вереницы баржей. Новый караван судов отправлялся в Бельгию и Голландию.

Дождя не было, но изморось капельками падала на плечи.

Где-то звонили колокола. В доме фламандцев загорелся огонь. Отворилась дверь. Мадам Питерс тщательно закрыла ее и ушла торопливыми шагами, держа в руках молитвенник в суконном футляре.

Мегрэ все утро провел на улице, по временам только заходя в кафе, чтобы пропустить рюмку спиртного и согреться. Осведомленные люди предсказывали, что грянет мороз и что для районов, залитых половодьем, это будет катастрофой.

В половине восьмого мадам Питерс, вернувшись с обедни, открыла ставни в лавке и зажгла плиту на кухне.

Только около девяти часов на пороге на секунду показался Жозеф, без воротничка, еще неумытый, с растрепанными волосами.

В 10 часов он пошел к обедне вместе с Анной, на которой было новое платье из бежевого сукна.

В кафе речников еще не было известно, согласится ли владелец буксира, прибытия которого ожидали, отправиться в тот же день с караваном судов, и потому хозяева баржей все время сидели там и только порой выходили посмотреть на реку вверх по течению.

Было около полудня, когда Жерар Пьедбёф вышел из дома в воскресном костюме, обутый в желтые ботинки, в светлой фетровой шляпе и перчатках. Он прошел совсем рядом с Мегрэ… Сначала он, кажется, не собирался заговорить и даже поздороваться с ним.

Но не мог удержаться, чтобы не бросить комиссару вызов или не высказать все то, что он думает.

— Я вас стесняю, правда? Потому, что вы, наверно, меня ненавидите!

У него были синяки под глазами. После его выходки в кафе возле мэрии он жил в постоянной тревоге.

Мегрэ пожал плечами, повернулся к нему спиной и увидел акушерку, которая, посадив в коляску ребенка и толкая ее перед собой, направлялась к центру города.

Машер не показывался. Мегрэ встретил его только около часа и как раз в «Кафе у мэрии». Жерар сидел за другим столиком с двумя приятелями и с тем самым товарищем, с которым он был в прошлый вечер.

Машера окружали три человека, и комиссару показалось, что он их уже где-то видел.

— Помощник мэра… Полицейский комиссар… Его секретарь… — представил их инспектор.

Все они были в воскресных костюмах и пили анисовый аперитив. На столе уже стояло по три блюдца у каждого. Машер казался необыкновенно уверенным в себе.

— Я как раз говорил этим господам, что следствие уже почти закончено… Теперь это зависит, главным образом, от бельгийской полиции. Удивляюсь, почему я до сих пор не получил телеграммы из Брюсселя с сообщением о том, что речник арестован…

— В воскресенье после одиннадцати утра телеграммы не разносят! — заявил помощник мэра. — Хотя вы можете получить ее на почте… Что вам предложить, господин комиссар?.. Вы знаете, о вас много говорили здесь в округе!..

— Очень польщен!

— Я хочу сказать, что говорили отнюдь не в положительном смысле. Вашу позицию истолковывали как…

— Гарсон, кружку пива! Холодного!

— Вы пьете пиво в такое время дня?

По улице проходила Маргарита, и по тому, как она держалась, чувствовалось, что она самая элегантная женщина в городе и знает, что все взгляды устремлены на нее.

— Неприятно, что эти дела, связанные с нравами… Послушайте! Вот уже десять лет, как в Живе не было таких дел… Последний раз один рабочий-поляк…

— Извините меня, господа…

И Мегрэ бросился к выходу, догнал на главной улице Анну Питерс и ее брата, которые шли, высоко подняв голову, словно бросая вызов всем подозрениям.

— Я позволю себе зайти к вам днем, как я уже говорил вчера…

— В котором часу?

— В половине четвертого… Вам это удобно?

И он, нахмурившись, вернулся в гостиницу, где позавтракал, одиноко сидя за столом.

— Соедините меня с Парижем.

— По воскресеньям, после одиннадцати, телефон не работает.

— Очень жаль!

Во время завтрака он читал маленькую местную газету; его позабавил один заголовок:

«Мрак вокруг тайны Живе сгущается».

Для него это была уже не тайна.

Глава 9 Вокруг плетеного кресла

Из всех семейных церемоний, которые он наблюдал в то воскресенье в доме Питерсов, Мегрэ больше всего поразило, что плетеное кресло отца было перенесено из кухни в гостиную.

В течение недели место этого кресла, а следовательно и старика, было возле плиты. Даже если в столовой принимали гостей, Питерс не показывался.

Но у него было воскресное место возле окна, выходившего во двор. Пенковая трубка с длинным чубуком из вишневого дерева лежала на подоконнике, возле банки с табаком.

В кожаном кресле поменьше, скрестив свои толстенькие ножки, лицом к горевшим брикетам сидел доктор Ван де Веерт.

Читая ответ судебного врача, он не переставая покачивал головой, одобрял, удивлялся, разводил руками.

Наконец он протянул отчет Мегрэ. Маргарита, сидевшая между ними, хотела взять его.